Но сейчас позади кресла диспетчера, глядя на экраны, транслирующие изображение с камер наблюдения (чудовищная древность, старше самой истории нежити), прародитель всей серии, создатель легенды, расползающейся от сети резидентов АРФО по землям живых, колебался.
Там, в камере, было шестеро эльфов. Шесть разных рас. Три самца, три самки. Все неполовозрелые.
Странное напряжение стянуло существо Безымянного, словно принуждая его сделать выбор.
И развитый интеллект выдал аналитическую справку по интересам сторон на основании имеющихся данных.
Логичная просьба Морген Штерна была проста и понятна.
Странные речи богини живых в теле жрицы, дававшей совет тому, кто скрывался под видом Дроу-Колдуна, были странны и бессмысленны.
И тихое молчание Тишины притаилось где-то ещё.
Выбирай, Бес Именной. Перебить жрецов и паладинов богов живых, содержащихся в этой крепости, или пересечь моральный горизонт событий?
Выбирай, Бес Именной. Есть ли у тебя, нежити, мораль, или ты спасёшь их, заклятых врагов Пантеона, как хочет живая часть и опыт социальной инфильтрации?
Выбирай, Бес Именной. Тишина примет тебя, любой твой выбор. Пантеон терпелив, и Душа Молчания, твой бог-покровитель, примет любой выбор.
Выбирай, Бес Именной. Господин Морген Штерн выиграет от любого твоего решения. Он ведь умеет просчитывать всех и каждого, этот мятежный житель покинутых им Небес, что выше Верхних Планов и самого ледяного Ада.
Выбирай, Бес Именной. Госпожа Плетельщица покровительствует живым и больше нежити ненавидит лишь тех, кто встал между живым и мёртвым, как Бледные Мастера. Зачем ты ей сдался, кроме как в качестве одноразового инструмента?
Под покровом маскировки, где тесно переплелись искусство личного опыта юнита, особенности шасси, скрывающие эффекты посвящения доменам Тьмы и Тени, и спрятанное среди них среднее благословение Души Молчания, Князя Тишины, повелителя марионеток, самого “доброго” из богов Пантеона, с обеих рук выплеснулась волна наномашин, составляющих внешнюю ауру. Застыла двумя короткими обоюдоострыми клинками.
“Выбирай, Бес Именной” – и тихий смех на два голоса родился где-то на стыке живого и неживого.
Интерлюдии 7-8
Интерлюдия нечёт.
Горын Вадимович Храбрин, воин, учитель и просто человек, напивался.
Строго говоря, напиться, даже для человека, с минимальной расовой сопротивляемостью к ядам, затруднительно.
Диметилсульфоксид, ПАВ, этанол, метанол, фенол… все эти вещества, будучи дестабилизаторами клеточных мембран, воспринимались телом и аурой как нелетальный яд, нарушающий проведение нервных импульсов, что приводило к нарушению координации, высших нервных функций…
Храбрин недовольно скривился.
- Решил сменить класс, Змей?
Не глядя, не поворачивая головы и не сдвигая взгляд, не теряя ни доли секунды, он метнул кружку на звук.
Вошедшая в его покои – если можно так выспренно называть анфиладу из трёх комнат, выданную ему как преподавателю Академии – мгновенно дёрнулась в сторону характерным воровским Уклонением, а затем грациозно обтекла телом капли жидкости, вылившиеся из вращающегося снаряда… который она отбила в сторону коротким тычком ладонью.
Горын поморщился, скорее даже, искривил лицо.
Не то, чтобы он ожидал иного. Представители боевого шаблона, укладывающегося в класс “вор”, как и вариации его развития, отличались великолепными навыками уклонения. Иные не выдерживали естественного отбора.
Банальный факт, как и привычка таких, как непрошенная гостья, играть на нервах окружающих.
- Зачем пришла, Шёлк?
Визитёр не ответил. Тонкая, с маленькой грудью, изящная, гибкая и похожая то на танцующую тень, то на колеблющуюся струну, Шёлк Вельвет, была его коллегой.
Конечно, её допуска – как и вечного любопытства и профильных навыков патентованного мошенника – хватало, чтобы знать, почему сейчас напивается Горын Храбрин, воин из рода бойцов.
Точнее, предполагать с достаточной степенью достоверности.
Та тихо, мелодично, намеренно медленно, и одновременно раскатисто, демонстративно “прикрывая” рот тыльной стороной ладони, рассмеялась.
- Божечки-кошечки, я и не думала, что ты так деградировал на этой работе, Храбрин. Всего-то проигрыш поступающему, всего-то пяток сломанных брюшных рёбер…
Горын привычно пропустил большую часть речи Шёлк мимо ушей. Как боец из профессиональной семьи, он прошёл достаточное обучение в детстве, отточенное в последующей жизни, чтобы знать, как это опасно – разговаривать с собеседником вроде Шёлк, позволяя ей вести.
Намёк там, оговорка здесь. И вот, ты уже думаешь, почему она упомянула брюшные рёбра? Намекает на генетическую отсталость семьи Храбриных? Или просто на недостаточную чистоту крови, разбавленную древними генетическими манипуляциями?