- Ну что ж, Родион Пантелеевич, раз такая срочность, я возражать не буду.
- Значит, я могу передать это председателю?
- Можете...
- Спасибо, Александр Александрович, поверьте — не пожалеете. Со мной легко работать. Спасибо. Желаю успехов вам. Жду в Москве. До свидания.
- До свидания.
«Как же, легко с тобой работать», — подумал Луговой, опуская трубку на рычаг. Он уже жалел, что дал согласие. «Не мог отказать — мямля», — ругал он себя мысленно и все больше досадовал.
Мрачный, он покинул пресс-центр и направился к лыжному стадиону, откуда, то затихая, то нарастая, неслись крики зрителей.
Выныривая из леса на противоположном холме и снова углубляясь в лес, затем съезжая со склона, пробегая под мостиком и выходя на последнюю прямую, лыжники приближались к финишу.
На огромном черном табло то и дело сдвигались большие белые квадраты с номерами первых пришедших. Кто-то приходил с лучшим временем и отодвигал очередной квадрат за черту призеров.
Вдоль трибун шумно, с криками прошествовала группа финских болельщиков. Они слегка подвыпили и размахивали национальными флагами и транспорантами с именами своих фаворитов.
Руководители советской делегации в коротких коричневых шубах и огромных рыжих меховых шапках стояли на трибуне и молча следили за гонкой. Наши еще не появлялись.
Луговой поднялся на сборные трибуны в ложу прессы и некоторое время наблюдал за гонками.
Спортсмены финишировали один за другим. Дыша белым паром, они стремительно пересекали финишный створ и сразу же попадали в руки тренеров и товарищей. Им набрасывали на плечи одеяла, увлекали в раздевалки, стараясь оградить от репортеров, совавших вперед свои микрофоны, от фотографов, стремившихся увековечить исторический момент.
Разумеется, так бывало, лишь когда к финишу приходил фаворит.
Наконец гонка кончилась, вернее, финишировали все, кто мог оказаться в первой десятке, и Луговой, удовлетворенный результатами своих соотечественников, медленно двинулся в густой толпе обратно к пресс-центру.
Но когда он прибыл к стоянке автобуса, оказалось, что тот ушел минут на десять раньше графика. Так случалось. Нетерпеливые журналисты на всех языках начинали понукать ошалевшего шофера, заверяя его в том, что все на месте и ждать больше некого. Автобус уходил, и опоздавшим, а вернее, приходившим точно ко времени, указанному в расписании, оставалось лишь ждать следующего нескорого рейса или добираться с оказией.
Луговой огляделся, надеясь устроиться к кому-нибудь попутчиком.
Постовой полицейский, «кореш» Короткова, активно помогавший опоздавшим журналистам пристроиться к их более счастливым, располагавшим машинами, коллегам, энергично замахал ему рукой.
Луговой не заставил себя просить и быстро подбежал к полицейскому, который затолкал его в уже тронувшуюся машину.
- Но возражаете? — спросил австриец у сидевшего за рулем человека.
- Не возражаете? — повторил за ним Луговой и, не ожидая ответа, уселся на заднее сиденье.
Человек за рулем молча подождал, пока Луговой устроится поудобнее и захлопнет дверцу. Машина мягко тронулась с места.
Только в этот момент Луговой отдал себе отчет, что машина, в которую он столь бесцеремонно залез с помощью австрийского полицейского, не что иное, как серый «ситроен» газеты «Спринт», а человек за рулем — тот самый красивый незнакомец, вероятно корреспондент газеты, которого он мельком видел в Вене в аэропорту.
Они были в машине вдвоем, и «ситроен» сначала медленно, раздвигая толпу, а потом, по мере того как толпа редела, все быстрее двигался по снежной дороге. Внезапно у выезда из Зеефельде дорога влилась в очищенное от снега шоссе, и машина помчалась с бешеной скоростью.
Человек, сидевший за рулем, был, бесспорно, ас. Не обращая внимания на крутые повороты, подъемы и спуски, он, не снижая скорости, уверенно вел свою могучую машину одной рукой, держа в другой сигарету.
—Вы мастер! — с искренним восхищением заметил Луговой, — Не автогонщик?
Он говорил по-английски, не сомневаясь, что и его собеседник владеет этим языком.
—Нет, — был ответ, — футболист. Бывший. Александр Луговой, Советский Союз, — представился Луговой. — Я не слишком нахально вторгся в вашу машину?
- Роберт Вист — «Спринт», — ответил человек за рулем и, неожиданно широко улыбнувшись, добавил:— Журналист должен быть нахалом, иначе какой он журналист? И потом, что ж тут особенного — мы должны помогать друг другу. Иначе, кто нам поможет?
- Ну уж так никто и не поможет! — в свою очередь, улыбнулся Луговой.