Вист покинул директора с двойственным чувством: с одной стороны, он испытывал облегчение — кто-то взял на себя его кошмарные заботы, с другой —.что ждет его впереди?
Как отнесутся директор и те, кто стоит за его спиной, к его ошибке?
Эти же мысли терзали Виста, когда утром самолет уносил его в бесцельную командировку. К ним примешивалось смутное беспокойство: не подумает ли Элен, что он сбежал, не предпримет ли репрессивных мер — ведь он впервые уезжал без нее?
Вист не знал, что Элен, бледная, с темными кругами под глазами, сидела в этот час в приемной директора газеты, вызвавшего ее к девяти часам утра.
Нет, совсем не этот неожиданный вызов рядовой секретарши к всемогущему директору — факт сам по себе беспрецедентный в истории «Спринта» — и не бессонная ночь (ей приходилось не спать и подольше) привели ее в такое подавленное состояние.
А то, что произошло накануне.
Накануне же произошло столь страшное, столь невероятное, что в какое-то мгновение она спрашивала себя, не приснился ли ей просто-напросто кошмарный сон.
Накануне было воскресенье, которое она провела так, как не проводила еще ни одного воскресенья в своей жизни. Дело в том, что опасения Виста были не напрасны. Элен влюбилась. Или, во всяком случае, увлеклась. Он служил летчиком в крупной авиакомпании, летал первым пилотом в дальние рейсы. Был могучим, красивым, мужественным. Они познакомились случайно, и он сразу же стал ухаживать за Элен.
Привыкшая к служебно-любовным отношениям с Вистом, к его скотским требованиям, побоям и унижениям, Элен вся раскрылась навстречу незнакомому прекрасному чувству. Теперь, когда она чувствовала свою власть, независимость, в какой-то степени богатство, возможность отдаваться мужчине не по принуждению, не из корысти, а просто потому, что он нравился ей, кружила голову.
Их роман напоминал пунктирную линию, то и дело прерываясь его служебными рейсами, но оттого, наверное, еще больше волновал и притягивал Элен.
Она влюбилась. Были какие-то намеки, неясные разговоры о женитьбе. Она не решалась рассказать ему о своих делах, он считал ее обыкновенной секратаршей преуспевающего журналиста, которую ценят на работе, с которой неохотно расстанутся, но отпустят и преподнесут даже, как это водится в солидных фирмах, свадебный подарок. Он хорошо зарабатывает, они купят дом, заведут детей... Тем более что, как она сказала ему, у нее в банке приличная сумма, унаследованная от отца. Вот как велика эта сумма, Элен еще не решила. Сколько можно содрать с Виста в один присест? Она колебалась, но в мечтах ее эта сумма все время росла.
То воскресенье они провели вместе, катались на яхте, обедали в загородном ресторане, а потом предавались любви в ее новой уютной квартире.
В девять вечера они расстались — его рейс был в полночь. Она проводила его вниз до машины. Вернувшись, прилегла на тахту, утомленная, убаюканная радужными мечтами, дожидаясь звонка из аэропорта — он всегда звонил за несколько минут до взлета. Он и позвонил в половине двенадцатого — обычный телефонный разговор двух влюбленных, расстающихся на три-четыре дня, словно навечно. «Люблю... буду скучать... буду ждать... Люблю».
А через пять минут после того, как она повесила трубку, раздался звонок в дверь. Не будь Элен под впечатлением разговора, быть может, она не открыла бы так доверчиво. Но когда у человека очень радостно на душе, он как-то не может представить себе, что сейчас, тут же в его дверь постучится беда.
На этот раз она предстала в облике двух хорошо одетых мужчин средних лет с обыкновенными, невыразительными лицами. Из страховой компании? Из домовладения? Коммивояжеры, предлагающие пылесос или стиральный порошок?
Сначала Элен удивилась, но не испугалась. Она испугалась, когда, войдя в прихожую, они заперли парадную дверь изнутри.
Элен хорошо знала мир, в котором жила. Не только по детективным романам, фильмам и телепередачам представляла она себе этот мир, но и по тому, что наблюдала сама. Ей, работающей в газете, хорошо были известны изнанка этого мира, бесчисленные совершаемые в нем преступления. Да и сама она разве не была преступницей? Не убийцей, конечно, не грабительницей, но шантажисткой. За это ведь тоже сажают в тюрьму.
Из полиции? Они из полиции! Как ни странно, она вздохнула с облегчением.
Но они оказались не из полиции.
Один, тот, что постарше, не снимая шляпы и плаща, прошел с ней в гостиную, а когда она последовала за ним, жестом предложил ей сесть (в ее же доме!). Второй остался стоять у дверей.
Первый заговорил без всяких предисловий, деловито и сухо: