Она впервые вошла в этот гигантский, утопающий в роскоши кабинет.
Но она ничего не видела, кроме холеного молодого лица директора, внимательно и чуть пренебрежительно рассматривавшего ее.
Он не предложил ей сесть.
- Я вызвал вас так рано,— сказал директор,— потому, что через три часа ваш самолет...
- Мой самолет,— пролепетала Элен.
- Да. Ваш самолет. В Канберре, в Австралии, только что начал работать корпункт нашей газеты. Вы переводитесь туда. Я надеюсь, вы помните, что по контракту обязаны работать для газеты в любом городе и стране, куда пошлют. Обстоятельства требуют, чтобы вы отправились немедленно. Ваше жалованье увеличивается. Возьмите у моей секретарши билет, деньги, документы, все бумаги и оставьте ей доверенность. Она уладит все ваши дела, которые вы не успеете сделать сами, и вышлет вам все, что вы скажете.
- А нельзя отложить хотя бы...
- Нет, нельзя. Если б можно было, я бы вас не торопил.
- Но у меня есть дела, которые я должна сделать лично.
Впервые едва заметная улыбка пробежала по лицу директора.
—Таких дел у вас нет. Кому нужно, вы можете оставить письмо или позвонить из Австралии. И не горюйте. Гражданские самолеты имеют рейсы и в Канберру.
Элен вспыхнула. И это они знают! Она уже все поняла. И исчезновение Виста, и ночной визит, и это сверхсрочное назначение.
Наверное, директор догадался о ее мыслях.
—Очень хорошо, что вы все понимаете. Правильно понимаете,— он подчеркнул первое слово.— А главное, правильно ведете себя. Если так будет и дальше, газета сумеет обеспечить вас и там, и здесь, когда вы вернетесь. До свидания. Желаю успеха.
Когда она дошла уже почти до двери, он добавил:
—И послушайте хороший совет. Не старайтесь прыгать выше головы, Не пускайтесь в авантюры. Вы толковая, красивая женщина, хороший работник. И газета и господин Вист создали вам отличные условия для работы, вот бы и довольствовались этим... Но я надеюсь, что жизненные уроки не пройдут для вас даром. Еще раз до свидания.
Она улетела в Австралию в тот же день.
Когда Вист вернулся, на аэродроме ждала машина, которая отвезла его к директору в загородный дом.
Директор встретил его приветливо, пригласил позавтракать, говорил о газете, новых планах, рубриках, статьях. Наконец, удалившись в кабинет и усадив взмокшего от беспокойства Виста в кресло, сказал:
- Дорогой Роберт (так он назвал его впервые), хочу порадовать вас: все ваши недоразумения улажены. Все фотокопии изъяты, ваша секретарша — на другом конце света, на случай, если вдруг у нее сохранилась еще копия, у нас есть ее покаянное письмо к вам, в котором она признает, что это все фальшивка, подделка, что она раскаивается в своих черных замыслах и просит у вас прощения.
- Спасибо, спасибо! — с чувством произнес Вист.— Я этого никогда не забуду.
- Надеюсь,— теперь директор смотрел на него холодно и презрительно, приветливость исчезла,— надеюсь, что не забудете. Не забудете, что, занимаясь темными махинациями за спиной газеты, вы подвергли риску компрометации не только себя, но и ее, что быть слугой двух господ всегда опасно и удачи обычно не приносит.
- Но...
- Не перебивайте! Надеюсь, что вы не забудете, кто вас выручил,— он сделал паузу и продолжал: — И еще: что письмо вашей прилежной, хоть и не очень способной ученицы, равно как и фотокопии, хранятся у нас. Я имею в виду в газете. Так что давайте договоримся, Роберт: у вас новый хозяин, а именно — прежний,— он улыбнулся собственному каламбуру,— в отличие от вашей секретарши, мы не будем требовать у вас денег или туалетов в обмен на молчание. Наоборот, мы будем вас двигать дальше, возносить, платить вам. Только не вздумайте сбегать от нас, не выполнять наши приказы, писать или говорить то, что нам не нравится. Вы же знаете, у нас свобода печати. Каждый пишет, что хочет. Вот вы и пишите, что хочу... я,— он опять рассмеялся своей шутке.— Ну как,— его взгляд снова стал приветливым,— все между нами ясно?
— Все,— Вист улыбнулся, изо всех сил стараясь, чтобы улыбка его выглядела искренней.
Ну что ж, приказывает тот, кто сильнее.
Он оказался сильнее Элен, директор сильнее его. Все правильно.
ГЛАВА XIII. СТРОКА ОБОРВАННАЯ...
В тот день Луговой ехал в редакцию в отвратительном настроении. Тому было много причин. В последнем номере проскочила идиотская опечатка. Проморгал ее ведший этот номер Родионов, и с ним предстоял неприятный разговор. Еще более неприятный разговор предстоял с Лютовым.
Какими-то хитрыми, не совсем ясными путями Лютов сумел устроить так, что Луговому прислали на внутреннюю рецензию его книгу. Знай Луговой заранее, что автор книги Лютов, он никогда, разумеется, не взялся бы ее рецензировать. Но в том-то и был фокус, что, запрашивая его согласие, издательство как-то «забыло» упомянуть имя автора, а Луговой дал согласие — уж очень на него нажимали, когда же книгу прислали, было поздно отказываться — на издательство давили сроки, оно давило на рецензента.