Мексиканку обдало жаром мучительного стыда — неужели она настолько лицемерна, что спокойно говорит с едва не обманутой невестой ирландца? Впрочем, был поцелуй или нет — это не так важно, ведь измена в чувствах не менее страшна.
— Исидора, тебе нехорошо? — встревоженно поинтересовалась Луиза, заметив, как побледнела гостья.
Исидора встала перед непростым выбором. На сердце тяжелым камнем лежала вина. Темноглазую красавицу вновь охватило сильное желание во всем признаться во всеуслышание, облегчить душу, не строить свою любовь на лжи. Одно признание — четыре разрушенные жизни. Нет, оно того не стоит.
— Все в порядке, — невозмутимо ответила Исидора.
Генри приехал назад быстро. Обе девушки с нетерпением ждали его у ворот — один он вернется или нет. Генри был один. Он лишь протянул сестре клочок бумаги — записку, оставленную Морисом. Луиза слегка дрожащими руками взяла ее и, осторожно развернув, прочитала вслух: «Луиза, я вернусь. Морис».
Исидора ощутила, как ее сердце освобождается от железных оков темной и губительной страсти. Эта записка предназначалась не только прекрасной креолке, но и ей самой. Всего четыре слова расставили все наконец по местам, но Исидоре не было больно, напротив, ей стало очень спокойно и легко. Больше она не пленница безответной любви, и никогда не будет.
========== Глава ХХ ==========
Одним прекрасным утром над владениями Пойндекстеров слышалось радостное африканское пение — рабы на плантации были освобождены от всяких работ по случаю свадьбы молодого хозяина и зажигательно танцевали возле своих хижин. Домашним же слугам повезло куда меньше — они готовились к торжеству невообразимых масштабов. Гости ожидались из Луизианы и большей части юго-западного Техаса: Сан-Антонио, Гонсалеса, Кастровилла, не говоря уже о том, сколько народу должно было прибыть с противоположного берега Рио-Гранде. Еще до рассвета на кухне все жарилось, парилось, варилось, запекалось, а ароматы готовящихся яств могли взбудоражить даже аскета, равнодушного к еде.
Тем не менее, Плутону было не до ароматов. Раздуваясь от важности, он бегал туда-сюда в нарядной ливрее{?}[Униформа для слуг при дворянских домах.] как главный распорядитель, время от времени вылавливая в коридорах жениха, его сестру или самого хозяина асьенды.
— Масса Генри! — окликнул негр молодого Пойндекстера.
— Что такое, Плутон? — спросил тот, на ходу застегивая воротник белой батистовой сорочки с кружевными оборками на груди и рукавах.
— В погребе осталось мало вина после званого обеда, прикажете поднимать из другого?
— Поднимай, Плутон, — рассеянно ответил жених, с раннего утра не помнящий себя от волнения.
— Как скажете, масса Генри! — учтиво отвесил поклон слуга и скрылся.
Генри сделал несколько медленных вдохов и выдохов, чтобы немного успокоиться. Нет, нельзя так переживать, что же тогда будет с ним в церкви? Тревожные размышления прервала Луиза, показавшаяся из своих покоев. Она подошла к брату и расцеловалась с ним в обе щеки.
— Вот ты и женишься, Генри, — с гордостью улыбнулась она.
— Как я выгляжу?
— Красавец, просто красавец!
— Луиза, я до сих пор не верю, что этот день настал! Кажется, сейчас меня ущипнут, и я проснусь.
Девушка рассмеялась и больно ущипнула его за руку.
— Ну как, все еще спишь?
— Проказница! — в шутку рассердился на нее брат. — Жаль, что сегодня состоится лишь одна свадьба. Я так мечтал, что мы с тобой пойдем под венец в один день!
— Генри, — по прекрасному лицу Луизы скользнула тень печали, — ты же знаешь, что Морис вернется, и мы с ним обязательно поженимся. Зачем вам с Исидорой было мучить друг друга целых полгода, ведь между вами не пролегает океан?
— Ты очень мужественная, сестренка. Я бы не выдержал без моей Исидоры и месяца. Спасибо, что понимаешь меня и не держишь обиды за то, что я не стал тебя дожидаться.
Луиза вздохнула и крепко обняла его. Ее сердце все же саднило из-за разлуки с любимым.
— Отец хотел тебя видеть, спустись к нему, — сказала она Генри.
— Непременно! — весело ответил юноша, которого вновь захватила круговерть свадебной суматохи.
***
Возле небольшой приходской церкви было оживленно, как никогда раньше. У ее ворот стояли множество экипажей, чинно прохаживались разодетые в свои лучшие наряды леди и джентльмены, сеньоры и сеньориты. Маленький храм еле вмещал такое количество посетителей: ему было не сравниться с кафедральными соборами Нового Орлеана.
Семья Пойндекстер прибыла точно за полчаса до начала венчания. Оно должно было проходить по католическому обычаю — как и большинство креолов, Генри был католиком. Он поцеловал руку у падре и принялся взволнованно ждать невесту. Иногда ему словно не хватало воздуха — возможно, причиной тому было многолюдье и сонм горящих свечей, но самого жениха это ни капли не утешало. Каждая минута ожидания длилась бесконечно долго. Сердце забилось с бешеной скоростью, когда снаружи послышались возгласы:
— Приехали! Приехали!
Из открытой свадебной кареты выбралась невеста в сопровождении отца — солидного и гордого мексиканца. Ее лицо было скрыто полупрозрачной белой фатой, а роскошное подвенечное платье свободными складками струилось к полу по мексиканской моде и было лишено привычной для американского юга чрезмерной пышности.
Наконец Исидора показалась в дверях церкви, тотчас приковав к себе внимание всех собравшихся. Но сама она смотрела, не отрываясь, лишь на жениха. В этот миг для них обоих вокруг больше никого не было, прямо как в тот заветный вечер в одиноком хакале посреди леса, когда они впервые открылись друг другу о своих чувствах.
Жених и невеста встали рядом перед алтарем и выслушали речь священника, все время с нежными улыбками переглядываясь между собой. Счастье переполняло их сердца — немало настрадавшиеся, но чуткие и пламенеющие искренней любовью сердца. Когда все обряды были соблюдены и молодые обменялись обручальными кольцами, жениху дозволили снять фату с невесты и поцеловать ее.
Генри осторожно, будто имел дело с редчайшим бриллиантом, откинул легкую невесомую ткань. За тот взгляд, которым смотрела на него Исидора, стоило дважды пройти по краю бездны. За него даже стоило погибнуть, но этого никто не требовал. Влюбленные поцеловались столь трепетно и самозабвенно, что вызвали невольное восхищение даже у завистников. Раздались радостные восклицания, пожелания долгой и счастливой жизни, и под праздничный звон колоколов молодожены покинули церковь.
Каса-дель-Корво уже с нетерпением ждала гостей. Столы были накрыты не только в гостиной, но и на террасе, на открытом воздухе, а асотею традиционно оставили как место для танцев, разместив на ней при этом военный оркестр. Танцы были, пожалуй, самой долгожданной частью программы — всем хотелось увидеть свадебный вальс в исполнении молодых. Кое-кто уже прозвал Генри с Исидорой одной из самых красивых пар Техаса: утонченная франко-американская внешность жениха на удивление хорошо оттеняла яркую, дерзкую южную красоту невесты. Нельзя было представить себе двух таких непохожих, но настолько гармонично выглядящих людей, которые словно являлись неделимым целым.
— Да-а, господа, — проговорил майор, вместе с остальными наблюдая, как молодожены изящно скользят по мозаичному полу асотеи под музыку, — а ведь на наших глазах это все зародилось.
— Я сразу понял, что тут что-то будет, — по-доброму хмыкнул стрелок. — Ах, ну почему меня на войне не выхаживала какая-нибудь черноокая мексиканка? Я бы ради этого еще повоевал.
— Скажете тоже, Кроссмен! — рассмеялся пехотинец. — Где на всех таких сеньорит набраться? К тому же, смею напомнить, что воевали мы с Мексикой, так что вам пришлось бы довольствоваться луизианскими красотками.
— Кстати, о луизианских красотках! — оживился драгун. — Что-то мисс Пойндекстер скучает без своего Мориса-мустангера. Как считаете, есть у меня шанс, а, Слоумен?
— Если я правильно понял слова ее отца, то ни единого, — осадил Генкока майор. — Сразу по возвращении мистера Джеральда из Ирландии нас ждет еще одна громкая свадьба, поэтому попридержите ваших коней, лейтенант.