Утром мы развели костер на вершине горы у выступа скалы. На углях поджарили большие куски шашлыка, крепко наелись и тут же заснули, забыв о всякой осторожности. Проснулись только на следующее утро. После еды принялись за устройство шалаша, этой работы нам хватило ненадолго, но играть что-то совсем не хотелось, занять себя было нечем. Мы сели на выступ скалы и стали всматриваться в ту сторону, где расположен наш аал. Молчали. Радость не возвращалась, и песни любимые не приходили на ум. Мы чувствовали себя несчастными и никому на свете не нужными существами. Хотелось заплакать, но мы старались не показать друг другу слез. Смотрели вниз в ущелье, где еле заметным ручейком вилась дорога в Амырак. А на западе медный таз солнца уже катится навстречу зубастой скале, и снова наступала ночь. «А что будем делать завтра?» — думал каждый из нас…
Вдруг послышался человеческий голос. Он доносился снизу и был полон тоски, словно плакал кто-то по умершему. Мы замерли, вслушиваясь в этот плач. И вот на повороте дороги мы увидели отца Арандола. Он, наверное выпивши, плакал и звал сына:
— …сыно-ок, Аранд-о-о-ол, где ты?..
Мы, не сговариваясь, спрыгнули со скалы и, словно листья в бурю, бросились с криком и плачем вниз.
ВЕДЬМА ПРОГЛОТИЛА ЛУНУ
Как-то вечером — уже был разгар листопада — я вместе с ребятишками аала гонялся за телятами и козлятами, чтобы отлучить их от маток и привязать на прикол. Совсем уже стемнело и на небо выплыла полная луна, когда мы с двоюродным братишкой, у родителей которого я жил теперь бесплатным батраком, возвратились в юрту. В юрте было темно, на треноге очага что-то кипело. «Может, мясо варят?» — подумал я, но тут услышал голос тетки:
— Тащи дров! Подложи под чашу, пусть доварится вам кулеш. Похлебаете — да спать!
Сегодня я был особенно голоден и утомлен — весь день пас овец, а вечером очень долго гонялся за телятами. В ожидании кулеша я присел у входа и задремал. Разбудил меня крик двоюродного братишки:
— Ой, оммани! Страх-то какой! Вставай-ка!
Я услышал, как прошлепали к выходу его стоптанные маймаки (сапожки с загнутыми носками), и открыл глаза. В юрте никого не было, на очаге, булькая, кипел кулеш. Неподалеку от входа в юрту разговаривали взрослые; я высунулся и услышал, как дядя приказал:
— Тащи нашу кремневку с пистонами. Она вообще-то плохо стреляет — пусть шумнет. Я порох на полку насыпал.
«О ужас! Наверное, волки в аал прибежали!» — подумал я и выскочил из юрты.
Недалеко от входа собрались все жители нашего аала, разговаривали торопливо, странно-приглушенными голосами, дети плакали.
— Ужасное страшилище! Ой, да еще чернее становится.
— Это кровь течет…
— Ой, лучше молчите, нельзя этого говорить. О, оммани!
Дяде принесли кремневку, он сказал, чтобы детей увели в юрту, а то напугаются. Я дернул за рукав братишку и спросил, что же случилось. Он ничего мне не ответил, продолжал, дрожа, глядеть на небо.
— Эх ты, сонливая сова! — крикнул мне другой мальчишка. — Подними башку! Луна в плену — не понимаешь?
Я тоже взглянул на небо и увидел, что луна и вправду изменилась. Одна сторона ее была яркой и блестящей, как новая медная тарелка, а другая темно-лиловой. Я подумал, что тут ничего нет особенного, наверное, луну закрыла туча. Это бывает, это проходит. Братишка прошептал:
— Чудовище заглатывает луну.
И тут раздался выстрел. От неожиданности я упал на землю. Женщины начали плакать, дети кричали на разные голоса, даже овцы в кошаре волновались, стуча в тесноте копытами. Больше всех волновались собаки — едва услышали выстрел, бросились к лесу, думая, наверное, что там волки. Сердце у меня колотилось, ноги дрожали, я никак не мог встать. Пахло порохом. Дядя перезаряжал кремневку. Тут я услышал, как бабушка закричала:
— С ума сошел — стрелять в священную Луну! Это же великий грех! Брось ружье, не пугай детей!
— Так и будем стоять, ждать, пока чудовище совсем ее проглотит? — оправдывался дядя.
— Глядите, больше половины исчезло, — сказала какая-то женщина. — Мне кажется, небо и земля желтеть начинают!..
Бабушка вздохнула и спокойно сказала:
— Я однажды уже была свидетельницей, как священная Луна попала в плен к чудовищу. Тогда в нашем аале присутствовало по какому-то случаю много лам и шаманов. Они давали нам советы, которые помогли… Так вот, дети мои, туда доходит голос мужчины, единственного рожденного матерью сына, лай собаки с ярко-желтыми подпалинами над глазами, крик рыжей, без единой отметины и тавра козы, звук китайских чашек и медных тарелок. Только это может дойти туда и напугать чудовище, тогда оно отпустит нашу Луну.