На следующий день вино лилось еще шире, шума и веселья было больше.
В этот день юрту Долбанмы посетила свекровь. Она тщательно, беря в руки каждую мелочь, пересмотрела приданое, открывала все шкафы и аптары. Под конец открыла самую верхнюю аптару, достала оттуда шкуру хорошо выделанного соболя, молча взяла ее и удалилась. Это все тоже было частью свадебного ритуала.
На четвертые сутки гости начали разъезжаться. Наши тоже отправились домой, предварительно распив «чашу прощанья» и объехав снова три раза вокруг аала.
Около Долбанмы теперь остались ее мать, свекровь и соседки, они наперебой изливали свои нежности на молодую. А Долбанма сидела на полу, рядом со своей кроватью, тихо плача, закрыв лицо руками.
Мне велели держать Эзирека, чтобы не убежал за своими, я примостился у порога юрты, держал собаку и глядел на Долбанму. Сзади на подол ее платья был положен каменный пестик, а с другой стороны на ее подоле сидела свекровь. Женщины расположились у противоположной стены юрты. Мать сидела возле Долбанмы, прислонившись к кровати, и поглаживала девушку, словно успокаивала корову, которая не давала доить.
Одна старуха, подмигнув другим женщинам, сказала:
— Какая у нас спокойная да разумная невестка!.. Так всегда бывает, когда одно естество сходится.
— Мои невестки все такие, словно богом данные! — похвасталась свекровь. — Очень я счастливая мать.
— Человек создается с ребенка, а лошадь — с жеребенка! — подхватила еще одна толстая разряженная женщина, раскурив свою длинную трубку от уголька. — Наши дети уж так подходят друг другу! Словно нарочно выбраны.
— Она у меня самая младшая, потому такая сердечная и ласковая, — сказала мать Долбанмы, невольно вздохнув. — Умница она у меня. Скоро они попривыкнут и хорошо заживут, тогда я обоих возьму к себе. Да разве я смогу так долго без нее жить? — У матери даже слеза побежала.
Тут тощая старуха работница всполошилась, принялась разыскивать кугержик с аракой, приговаривая:
— Чтобы успокоить сердце, выпьем… Эти наши двое где хочешь проживут, словно ласковые жеребятки…
В течение трех следующих суток я ничего не мог сообразить, не понимал, зачем же я здесь оказался на муку себе, зачем дольше остаюсь. Мать Долбанмы через двое суток уехала домой, меня же никто не прогонял, никто не обращал на меня внимания, и я продолжал бродить вокруг юрты Долбанмы, не спуская с нее ревнивых глаз ни днем, ни ночью. Видно, многие подружки Долбанмы это заметили и обсуждали промеж себя, кто же я такой. Однажды, во время вечерней дойки коров, я услышал, как они нарочно громко, чтобы и до моих ушей дошло, говорят:
— Вон ее работник вышел! Хоть бы помог нам телят от коров оттаскивать!..
И захохотали.
— Эй, сваток! Чегой-то вы такой невеселый и нас сторонитесь?
У окликнувшей меня девушки были большие глаза, черные, словно переспевшая черемуха, а за пазухой будто две тюбетейки спрятаны.
— Ну-ну, Хорлу, ты не очень-то интересуйся им! Тут у него симпатия имеется! — засмеявшись, предупредила ее другая девушка, а Хорлу от смущения прикрыла глаза ладонями.
— Ой, батюшки, да чего это вы болтаете? Он же еще совсем маленький мальчик!..
Однако, когда другие девушки чем-то отвлеклись, Хорлу шепнула мне:
— Тут в соседнем аале ночью шаман будет шаманить, пойдем?
— Ладно… — ответил я. — Только спрошусь у Долбанмы.
— А зачем? Пусть лучше они с мужем вдвоем останутся.
«Так вот почему эти лисички в зеркальце играют! — подумал я. — Просто они хотят меня увести, чтобы я не мешал мужу Долбанмы. Ну нет, не выйдет!»
— Без Долбанмы я никуда не пойду, разве что она сама меня прогонит!
И чтобы проучить обманщицу, я погладил ее румяную горячую щеку — Хорлу взвизгнула так, что даже корова, которую она доила, пошла прочь. «Теперь тебе все равно от нее не добиться молока!» — подумал я злорадно и побежал назад к юрте. Милая моя Долбанма стояла одна возле юрты, смотрела на закат и тихо плакала. Печенку мою пронзила жалость.
— Ну что ты все плачешь? — спросил я. — Теперь ведь ничего не изменить!
— Не оставляй меня одну, пока я ночую в этой юрте! — попросила Долбанма. — Ни на шаг от меня не отходи. Я знаю, они хотели увести тебя сегодня…
Каждый вечер парни и девушки приходили в юрту Долбанмы, и, когда наступало время сна, они пытались увести меня с собой, чтобы я не мешал молодым. Но я ложился заранее у порога и спал «словно мертвый», слушая, как новобрачный ведет со своей женой после ухода гостей крупные разговоры. Теперь он даже угрожал Долбанме побоями, но так ничего от нее и не добился.