Так что соседки явно меня знали.
Соседки сказали, что у них есть график уборки подъезда и меня в него включают, как новую жиличку.
Конечно, дом был сдан лет 15 как, и с тех пор явно в подъезде только пачкали. Ну, наконец, дождались меня – в график-то уборки включить.
Я им ответила, что боюсь паутину. Пусть ее снимут сами. Живут-то в подъезде 15 лет они, а не я. И, видимо, их мужья двери разбили, а не я. И так далее в том же духе. Не захотела я в график уборки включаться.
Наутро на работе я стала разбираться – дом заводской. Однако, ведь и ремонта никто не делал. Все эти годы. Обратилась к Директору. Возможно, завод сможет помочь отремонтировать разрушающийся подъезд, ведь это же собственность завода, в итоге.
Директор очень ругался. Говорил, что люди в поселке «ушлые все, так и норовят с завода побольше содрать. И квартиры получили бесплатно, так неужели не могли сами раз в год к Пасхе скинуться на ведро известки и белить сообща?».
С Директором я была согласна. Но что же делать?
Директор поворчал-поворчал, но распорядился начальнику РСЦ (ремонтно-строительного цеха) организовать ремонт подъезда. Завод вел все строительные, ремонтные работы на территории поселка, даже в частном секторе. Такова была социальная политика руководства завода. Что уж там подъезд отремонтировать – копейки, по сравнению с другими расходами. Например, однажды в поселке загорелся деревянный двухэтажный дом. Три подъезда, по 4 квартиры в каждом. Когда я подходила к этому дому, дом уже догорал. Вокруг толпился народ и жильцы этого дома с некоторым скарбом. И вот что говорили про Директора. Он во время пожара был в это время в райцентре, ему позвонили и сказали дословно: «У вас горит дом». Директор, оказывается, решил, что горит его личный дом. Ведь фразу построили именно так. Не сказали «жилой», или «заводской», или «поселковый». Сказали: «у вас». (Директор все, что есть в поселке, считал своим. Так как обо всем заботился и все финансировал). По телефону ему не уточнили, какой именно дом горит, он решил, что горит его личный дом. И Директор ответил: « Ну и хрен с ним, пусть горит».
Деревня загудела. Эти слова Директора, как ядовитый газ, в секунды распространились по деревне.
Вернулся Директор. И отдал распоряжение людей-погорельцев поселить в одном крыле больницы, а также завтра же приступить к строительству нового кирпичного дома.
В 1998 году людям получить бесплатные новенькие квартиры – и это в то время, когда в стране бедствовали миллионы людей – годы-то какие были!
Вот такой был Директор.
Уже через несколько месяцев погорельцы въехали в новые квартиры.
Небось, тоже в подъезде не белят поныне, паутины развели….. «Ушлые люди», как выразился Директор.
Не ушлые, а просто неблагодарные. К сожалению.
Однако, вернемся в мой подъезд.
Подъезд отремонтировали рабочие РСЦ завода. Очень быстро. Побелили, покрасили, поменяли перила, окна и входную дверь.
Иду с работы. У подъезда сидят эти кумушки-голубушки, поборницы графика дежурств. Я им сказала: «Только попробуйте теперь даже намекнуть мне на дежурство в подъезде, в ближайшие 15 лет! Лично верну подъезду первоначальный (до этого ремонта) вид». Соседки миролюбиво закачали головами.
Так – под общий шумок войны с тараканами – стал чистым и подъезд. Здорово!
Часть 4
Владимир
2001 год
Квартиру во Владимире я сняла не по знакомству. Сорвала клочок бумаги с объявлением – на столбе у автобусной остановки.
Позвонила. Пришла на встречу с хозяйкой. Дородная тетя жила сама в доме над магазином «1000 мелочей», а квартиру своей покойной матери – в соседнем доме – решила сдать. Сказала, что квартира перейдет ее внучке, но той только 15 лет, замуж ей рано, так что живи – не бойся. Так она мне сказала.
Квартира была однокомнатная, на третьем этаже.
Квартира была абсолютна пустая. Ни табуреточки. Только стоявший на полу в комнате телефон. Я немного расстроилась из-за отсутствия мебели, так как мои вещи, мебель, холодильник, находились в другом городе, у родителей, а в тот момент привезти их не было возможности. После жизни в Анопино я некоторое время не работала – восстанавливала нервную систему – потому была «на мели». (Еще в поселке с нервами что-то случилось – я несколько месяцев постоянно плакала).