Новый сгусток темной материи влетел в портрет Кольта, лежащий на письменном столе. Бальтазар продолжал выдавать гневные тирады, используя темноту, как способ выражения чувств. Его переполняли гнев и негодование, а Кольт спокойно пил чай, то и дело косясь на последнюю печенку, которую планировал оставить Николь в знак благодарности.
Материя полетела в сторону головы Кольт, но рассыпалась в паре миллиметров, как бы привлекая к себе внимание.
- Нет, Зар, я тебя не игнорирую, - желание оказалось сильнее воспитания и Кольт ухватил столь желанный кусок выпечки, - просто я не вижу абсолютно ничего плохого в том, что Николь будет жить с нами. Пока что количество «плюсов» перевешивает количество «минусов». Тем более, я уверен, он сбежит раньше, чем успеет нам надоесть.
Бальтазар не разделял точку зрения своего подопечного.
Кольт поступал слишком неразумно. Он ничего не знал о Николь, его прошлом и настоящем. Вдруг, это всего лишь какой-нибудь молоденький журналист, пришедший на отработку, которому пообещали кругленькую сумму за то, что он разузнает что-нибудь о личной жизни столь юного, однако небезызвестного писателя. Или просто маньяк, которому нравятся маленькие щуплые мальчики типа Кольта.
Мысли Бальтазара постепенно начали вгонять его в панику, что отразилось и на Кольте, руки которого начали трястись с неимоверной силой, словно он наркоман какой-то.
- Зар, ты чего? - Кольт отпил из чашки еще глоток.
«Он мне не нравится.» - проскрежетал противный, но столь родной голос в голове Кольт.
- Снова говоришь? - писатель заулыбался.
«Имеешь что-то против, Матвей?».
Картина, нарисованная пером художника способна жить собственной жизнью. Книга, написанная писателем создает миры. Настолько похожие и одинаково значимые вещи, однако столь разные и не имеющие ничего общего. Детские книги не могут существовать без иллюстраций, однако повести или романы, страницы которых кишат рисунками, теряют свою значимость и тормозят воображения читателя. Даже обложка хорошей книги порой отбивает всякое желание читать произведение.
Книги Кольта всегда выпускаются абсолютно черными. Без рисунков, лишь название, написанное готичными буквами в сером цвете и имя автора, покоящееся в самом низу обложки. Его книги сложно не заметить на полках книжных магазинов. Не все издательства готовы с этим мириться, однако Кольт нашел человека, который с огромным энтузиазмом воспринимал рвение писателя концентрировать все внимание публики на сюжете.
Эдгар, главный редактор издательства «Militorian Act», вытянул ноги, сидя в кресле и принялся читать новую рукопись, принесенную на днях юным седовласым пареньком.
Сюжет, как обычно, не был похож на предыдущие, а герои с первых страниц вызывали к себе симпатию.
Много подобных листов, распечатанных на принтере, проходило через издательство, но лишь избранные оказывались заточены под твердой обложкой.
Редактор помнил первую встречу с юным писателем, словно это произошло вчера.
Он, как обычно, восседал в собственном кабинете и пил кофе, когда в дверь постучали. Его секретарша, недавно окончившая университет, зашла в кабинет с таким лицом, словно увидела приведение.
- Эдгар Ларионович, - голос ее дрожал, - к вам пришел мальчик, он не записан, но требует увидеть вас.
Мужчину очень рассмешило заявление девушки.
- И как же он требует?
- Стоит и смотрит.
Эдгар нахмурился, ибо не мог понять, что такого страшного в том, что какой-то мальчик на нее смотрит.
- Ну позови.
И в кабинет вошел Он.
На вид пареньку было не более лет двенадцати. Маленький, щуплый, очень бедно одетый со старой порванной сумкой на плече. Бело-серая сальная челка прилипла ко лбу, а волосы на макушке торчали во все стороны. На щеках виднелись следы от шариковой ручки, а сильно выделяющиеся скулы покрывали синяки. Кеды были явно велики мальчику, а штаны в прямом смысле висели на нем. Взгляд серых ничего не выражающих глаз пробирал до дрожи.
- Что ты хотел, малыш?
Мальчик нахмурился, ничего не ответив. Его явно не устроило то, как Эдгар к нему обратился.
- Меня зовут Эдгар. Я главный редактор издательства, а ты, видимо, юный писатель?
Мальчик едва заметно кивнул.
- Представься пожалуйста, чтобы я знал, как к тебе обращаться.
- Кольт.
Голос у малыша оказался довольно приятный. Мягкий, с несвойственной его возрасту хрипотцой. Мальчик опустил голову, делая вид, словно усердно изучает собственные кеды.
- Значит, Кольт. - мужчина провел рукой по нетронутым сединой каштановым волосам, - Ты хотел мне что-то показать?