- Ты закончил? - Кольт пытался сохранить холодность голоса, однако давалось это очень сложно.
Эдгар с усмешкой показал Кольт готовую работу. С листа на писателя смотрел он же, только в роли фонарщика. Выглядело это слегка фанатично, если смотреть со стороны. Так обычно художники на каждом полотне изображают свою любовь, как Николь рисовал Кольт, стараясь в каждом рисунке передать поэтичность и хрупкость писательской души и личности. Подозрительным это выглядело лишь для Кольт, который не ведал о фетише домочадца.
- И что решили? - Кольт встал с кресла и подошел к столу.
- Я его беру. Завтра утром он должен будет прийти за первым заказом.
Писатель коротко кивнул, пожал руку Эдгару и схватив Николь, проворно выбежал на улицу, даже не попрощавшись с Кристиан.
До дома шли они в полном молчании, однако каждый из них понимал, что дома ждут их бурные объяснения друг перед дружкой и была на то у каждого своя причина.
Так нелепо. Две творческих личности. Такие одинаковые, но до смеха разные. Им еще многое предстоит пройти вместе.
На тот момент, когда они переступили порог квартиры, Кольт уже был готов к долгому и мучительному разговору, чего нельзя было сказать о Бальтазаре.
Писатель отпер дверь квартиры и пропустил Николь внутрь. Комната тонула в темноте, рассеиваемой лишь свечением луны, ибо свет фонарей не доставал до двадцатого этажа.
Блондин разулся, и Кольт последовал его примеру, после чего оба вошли в комнату и сели на диван, не зажигая лампу.
- Начинай, - первым голос подал Кольт.
Николь немного помялся, после чего попросив у Кольт сигарету, начал свой рассказ.
Он поведал писателю о своем фетише, о людях, которые были до Кольта и главное, он выказал свое мнение о том, что писатель не имеет права меняться, как делают это обычные люди.
- Понятно.
Кольт слегка напрягло то, как Николь о нем отзывался. Конечно, он привык чувствовать себя Богом миров, которые творил, однако ему еще не доводилось чувствовать себя Богом одного единственного, живого, человека.
- Теперь ты...
Блондин почесал затылок и уставившись на собственные ноги, тихо заговорил:
- Понимаешь, когда ты рассказал мне о своем «единственном друге», я сначала подумал, что у тебя раздвоение личности, однако сегодня... - Николь прикусил губу в попытке подобрать слова, - я слышал голос. Не твой. Ты с кем-то разговаривал в кабинете главного редактора. Я явственно слышал шепот возле тебя, но твои губы не шевелились!
Кольт едва заметно усмехнулся. Его развеселила версия раздвоения личности. Любопытная гипотеза, однако если бы все было так просто, хотя... что если у Кольт действительно начинается раздвоение личности? Наедине с Бальтазаром он ведет себя так, как привык с детства: сдержанно, но он говорит, что думает. С Николь же у писателя открывается второе Я. Иное, не похожее на настоящее. Забавно.
- Мой единственные друг - не друг мне вовсе. - начал Кольт свой рассказ, - Это истинное лицо всех ужасов и пороков этого мира. Его зовут Бальтазар.
Писатель около часа рассказывал домочадцу о Темном, о материи, о его мечтах и целях в жизни. С каждой новой фразой лицо Николь менялось. По нему пробегал целый ворох эмоций. Подозрительность, недоверие, восхищение, удивление - все это Кольт читал в глазах собеседника. Порой эмоции сливались, в одну, порой казалось, что Николь просто корчит рожицы. Даже Бальтазара начала забавлять вся сложившаяся ситуация.
- Именно Его и видел тот человек на улице.
Кольт закончил, а Николь все еще прибывал под впечатлением от рассказа.
- Но как он увидел Темного?
Художник боялся произносить имя Бальтазара вслух.
Кольт вздохнул.
- Не знаю. Возможно наркотик так действует - открывает недоступное человеческому глазу. Хотя лично я в это не верю и к наркотикам отношусь крайне негативно. Во всех их проявлениях.
Николь многозначительно взглянул на пространство за спиной Кольт и предложил ложиться спать.
Кольт не придал перемене настроения друга никакого значения, ибо слишком плохо разбирался в людях, однако идею со сном все же поддержал, так как утром целенаправленно решил заставить себя пойти в университет. Сессия на носу, а он к ней даже не начинал готовиться.
Глава 8
На утро следующего дня Кольт проснулся раньше Николь, одел купленные Эдгаром вещи, сложил ноутбук в сумку и направился в университет. Дорога его пролегала все через тот же неизменный парк с парой огромных столетних дубов и кучей неказистых кустиков, в которых по вечерам можно было не то, что выучить камасутру, а написать новую.