Больше того, неведомо, какое число тысяч и десятков тысяч человек лишилось жизни, погибнув под стрелами и под ударами камней. Кровь окрашивала траву окрест, трупы сплошь устилали линии дорог. Однако непохоже было, что замок стал сколько-нибудь слабее, тогда как многие осаждающие, казалось, выдыхаются.
Командир войска, направленного против Ёсино, по имени Ивагикикумаро слыл знатоком этих гор. Собрав подчинённых, он обратился к ним с воззванием:
— Я слышал, что командующий войском из Тодзё[548], его милость Канадзава Уманосукэ, уже поверг замок Акасака и направился против Конгодзан. Нам было приказано выступать в этом направлении из-за того, что мы знатоки здешних гор, но зря. Прошло много дней, а замок не пал, и это досадно. Внимательно обдумав положение дел, я понял, что замок не падёт, если его атаковать в лоб. Мы только людей потеряем. Считаю, что понадеявшись на отвесные скалы, противник не держит столь же большие силы напротив гор Комбусэн позади замка. Я отберу человек сто пятьдесят пеших воинов, которые пойдут и под прикрытием ночи незаметно проникнут в замок Комбусэн, а когда на вершине башни Айдзэнхо появится свет утренней зари, они издадут боевой клич. Пока защитники замка, оторопев от звуков боевого клича, потеряют голову, наши главные силы нападут с трёх сторон, и замок непременно падёт, а принца мы возьмём живым, — так он велел своим подчинённым.
Сказав это, он отобрал сто пятьдесят воинов, знавших местность. В этот же день с наступлением сумерек эти воины обогнули Комбусэн, двигаясь вдоль скал, поднялись на равнину и, как и предполагалось, обследовали горные кручи и не обнаружили там ни одного воина из числа оборонявшихся. Только тут и там к верхушкам деревьев были привязаны знамёна.
Сто с лишним человек, как и было задумано, прошли украдкой, под деревьями в тени скалы сложили луки и стрелы, вместо подушек под головы положили шлемы и стали ждать, когда рассветёт.
Как только пришёл намеченный час, более пятидесяти тысяч всадников основных сил с трёх сторон двинулись в наступление. Пятьсот с лишним монахов из Ёсино с боем встретили их у ворот, подвергшихся нападению. И нападающие, и защитники замка не жалели жизней, а стремились прогнать друг друга. Сражались так, что летели искры. В это время сто пятьдесят воинов, которые обогнули Комбусэн и находились в тылу, спустились с башни Айдзэнхо, в разных местах зажгли огни и издали боевой клич. Монахи из Ёсино, не в силах противостоять противнику и с фронта и с тыла, либо приняли смерть, кто взрезав себе живот, кто бросившись в бушующее пламя, либо пали, схватившись с атакующим противником и погибнув вместе с ним. Каждый по-своему погиб от стрел, а ров впереди наполнился телами павших и сравнялся с уровнем земли.
Тем временем воины, бывшие в тылу, против их ожидания, были оттеснены от Кацутэ, пресветлого бога-дарителя побед[549], к павильону Монаршей сокровищницы, местопребыванию принца, и тогда принц из Великой пагоды подумал, что убежать уже не сможет, и ещё до того, как наступил час Змеи[550], не теряя времени, надел на себя доспехи из красной парчи, завязал шнуры шлема, украшенного головой дракона, с наголенниками из белых пластин, с малым и большим в три сяку и пять сун мечами у пояса и с двадцатью далеко не худшими воинами впереди и сзади, слева и справа ворвался в гущу врага, крутящегося вихрем. Врага погнали на восток и на запад, преследовали, кружа на юге и на севере, — кружили так, что поднималась чёрная пыль, и рассеяли по окрестным долинам, словно листья с деревьев, облетевшие от ветра.
Прогнав противника, принц выстроил своих людей в большом дворе перед павильоном Монаршей сокровищницы и, велев натянуть огромный тент, устроил последний пир. Семь стрел, торчавшие в доспехах принца причиняли ему страдания, в двух местах его высочество был поражён в предплечье. Кровь текла водопадом. Но он не выдёргивал торчащие стрелы и не вытирал потоки крови, а стоял на нескольких шкурах и трижды опорожнил большую чарку. Кодэра-но Сагами закружился перед принцем в танце, нанизав на меч длиной в четыре сяку три сун[551] голову врага и распевая:
Алебарды с мечами кружат,
Словно это сверкают огни.
Рушатся скалы и камни,
Будто льётся весенний дождь.
Всё это так, но к особе Индры
Камни не падают близко, —
Поверг он, разбил.
Ашуру, демона зла[552]!
Так он распевал, танцуя в сопровождении музыки, и облик его вызывал в памяти, как во время встречи войск Хань и Чу при Хунмэн с мечами танцевали Чуские Сян Бо и Сян Чжун, а фань Цэн стоял во дворе, поднял полог шатра и любовался сверканием воинской мощи сянского вана[553].
Когда сражение перед главной стеной замка сочли, наконец, закончившимся, было слышно, как боевые кличи противников и сторонников перемешались между собой. Перед принцем предстал Мураками Хикосиро Ёситэру. Видно было, что он лично активно сражался. В его доспехах торчало шестнадцать стрел, поникших, как увядшая трава в зимней степи, согнувшаяся под ветром.
— Первые ворота в центральной стене нападавшие сильно поломали, поэтому я много часов сражался перед вторыми воротами. Пришёл сюда потому, что с содроганием услышал пиршественные голоса в лагере Вашего высочества. Противник уже подавлен, и дух его угнетён, поэтому мы не можем сейчас в этом замке проявлять благодушие. Пока войска противника не повернули назад, Вы, Ваше высочество, как мне представляется, должны в одном месте прорваться и опрокинуть противника. Однако, если в тылу не останется ни одного воина, который бы продолжал сражаться, понятно, что принцу нанесут поражение. Пока противник считает, что может продолжать преследование, опасность будет оставаться, однако если Ваше высочество пожалует мне свои парчовые облачения под доспехи и шлем, я под видом принца обману противника и пожертвую своей жизнью вместо жизни вашего высочества.
В ответ на эти слова принц изволил молвить:
— Это невозможно! Если уж умирать, то в одном и том же месте. Это в любом случае.
Тогда Ёситэру резко проговорил;
— Куда это годится?! Когда Ханьский Гао-цзу был окружён при Инъянь, то, после того, как Цзи Синь попросил разрешения у Гао-цзу отвернуться от него, чтобы обмануть Чу, разве Гао-цзу не изволил это разрешить?[554] Подчинять великие дела Поднебесной таким никчёмным мыслям жестоко! Извольте скорее снять Ваши доспехи.
Сказав это, он распустил шнуры на доспехах его высочества, принц же про себя, должно быть, решил, что это действительно справедливо, снял с себя доспехи и одежду под ними и молвил:
— Если останусь жив после твоей смерти, то должен буду отслужить по тебе панихиду. Если же падём от руки неприятеля вместе, то должны будем пройти по одной и той же дороге до путей потусторонних.
Так сказал его высочество и со слезами, бегущими по его лицу, направился к югу, к святилищу Пресветлых богов победы. Ёситэру же поднялся на высокую башню возле вторых ворот, смотрел ему вслед, пока принц ушёл далеко, и подумал: «Ну, теперь пора!». Потом отломил и сбросил вниз доски, закрывавшие бойницу, показался в ней и громким голосом произнёс возглашение имени:
— Я второй сын императора Годайго, государя в девяносто пятом поколении от императора Дзимму, августейшего потомка Великой богини, озаряющей Небо, глава Военного ведомства, принц Первого ранга Сонъун. Потерпев поражение от мятежников, я сейчас покончу с собой, чтобы на потусторонних путях совершать возмездие за свои горести. Смотрите на пример того, как будете разрезать себе животы вы, когда судьба вдруг изменит воинским домам!
548
Прим.3 Свиток 7:
552
Прим.7 Свиток 7:
Аллегорическое описание битвы при замке Ёсино на примерах из индийской мифологии.
553
Прим.8 Свиток 7:
Намёк на прецедент из истории древнего Китая, описанный в «Исторических записках».