Я знаю, ты пришёл издалека,
и должен сердце ты иметь,
На душно-смрадных берегах реки
мои собрать ты хочешь кости.
Хань Сян положил бумагу со стихами себе в рукав, и разминулись они с Чан-ли, стеная; один пошёл на восток, другой на запад.
Ах, как верно это сказано: «При дураках сны не рассказывай». Глупы же были люди, слушавшие те беседы, когда они претили им!
7
О НАРУШЕНИИ ЁРИКАДЗУ ВЕРНОСТИ
Один из группы заговорщиков, приближённый из Левой гвардии Токи Ёрикадзу был женат на дочери управляющего из Рокухара, офицера Левой гвардии охраны дворцовых ворот Сайто Таро Тосиюки. Он очень её любил и всё задумывался о том, что ежели в мире произойдут раздоры и ему придётся участвовать в сражениях, то вряд ли отыщется один шанс из тысячи, чтобы он не погиб.
Мысль о разлуке заранее повергала его в уныние, и однажды ночью, проснувшись, он поведал жене:
— И то, что мы останавливаемся на ночлег под сенью одного дерева, и то, что черпаем из одного потока[111], — всё это глубоко связано со множеством наших прежних жизней, тем более, что уже больше трёх лет мы неразлучны друг с другом. Сколь сильны неусыпные мои о тебе помыслы, отражается на моём лице, и ты, видимо, замечаешь это время от времени. Так вот, — среди людей распространено непостоянство. Но раз при встрече с тобой мы согласились на это, — если теперь ты услышишь, что плоть моя перестала существовать, тогда и после того, как меня не станет, сохрани, пожалуйста, своё сердце верной жены и вымаливай для меня счастье в будущем мире. Ежели мы когда-то возвратимся в мир людей, то снова продолжим наш уговор стать супругами; если же родимся в Чистой земле[112], мы непременно станем ждать того, чтобы поделить пополам место на чашечке одного лотоса.
Так, не называя причины, твердил он ей и обливался слезами.
Поражённая этими словами жена выслушала его и, горько рыдая, спросила:
— Отчего они, эти странные твои речи?! В этом мире, где не ведаешь даже, о чём можно уговариваться на завтра, ты взываешь к моим чувствам, чтобы я не забыла наш уговор до грядущего мира! Здесь что-то не то, и я не верю, что дело так просто.
Вконец потеряв присутствие духа, муж признался ей:
— Оттого это, что я получил приказ императора. А когда тебя просит государь, то нет способа отказать ему; когда же примкнёшь к мятежу августейшего, трудно рассчитывать на один шанс из тысячи, чтобы сохранить свою жизнь. Горечь приближающейся разлуки так сильна, что становится жалко, и я решил поведать тебе обо всём заранее. Но остерегайся, чтобы ни один человек не узнал об этом!
И он велел ей крепче сжать губы.
Но, поскольку у его жены душа была труслива, то, встав поутру, женщина об этом деле глубоко задумалась и решила, что если государев августейший мятеж не удастся, то и мужей, к нему примкнувших, безвременно убьют, если же, напротив, погубят воинские дома, то надобно, чтобы остался в живых хотя бы кто-то из её родственников. А если дело обстоит так, то, рассказав обо всём отцу своему Тосиюки, она сделает Приближённого из Левой гвардии нарушителем верности[113]. «Как бы это и делу помочь, и родственникам посодействовать», — подумала она и, спешно побежав к отцу, по секрету рассказала ему о том деле всё, как оно было.
Сайто очень испугался и немедленно вызвал к себе Приближённого из Левой гвардии.
— Я услышал нечто поразительное. Правда ли это?! Тот, кто в нашем мире замышляет такое, должен быть не кем иным, как человеком, который, обхватив камень, ныряет в омут. Если потечёт из чужого рта[114], то казнить могут всех, включая и нас с тобой, поэтому Тосиюки хочет срочно рассказать главе Рокухара обо всём, что ты поведал ему, и вместе с тобой избежать этого наказания. Что ты об этом думаешь? — спросил он Ёрикадзу.
Но отчего же должен был поразить этот вопрос того, чьё сердце позволило женщине узнать о таком великом деле?! Он сказал так:
— Я стал единомышленником в этом деле по подстрекательству моего однофамильца Ёрисада и Тадзими Сиродзиро. Так или иначе, Вы только предложите, как облегчить здесь мою вину!
Ещё не рассвело, когда Сайто отправился в Рокухара и досконально изложил все подробности дела. И тут же, не теряя времени впустую, в Камакура послали верхового гонца; воинов, что находились в столице и за пределами города, скликали в Рокухара и всех прибывших сразу же отмечали.
В это время в провинции Сэтцу, в местности под названием Кудзуха, тамошние низшие дружинники ослушались наместника и начали сражение. К управляющему теми местами, чтобы по распоряжению из Рокухара навести порядок в конторе поместья, вызвали сторожей-сигнальщиков от сорока восьми костров[115], а также бывших в столице воинов, и о причине вызова им было объявлено. Это задумали для того, чтобы участники мятежа не разбежались. Ни Токи, ни Тадзими и мысли не допускали о грозящей им опасности, а находились каждый у себя дома, готовясь утром выступить в Кудзуха.
И вот, как стало рассветать, в девятнадцатый день девятой луны первого года правления под девизом Гэнтоку[116], в час Зайца[117], тучи и мгла войск поскакали в сторону Кудзуха. Помощник главы Левой гвардии охраны дворцовых ворот Когуси Сабуро Нориюки и Ямамото Куро Токицуна, которым вручены были стяги с гербом Ходзё, получили звания военачальников ударных сил; они вышли к реке возле Шестой линии, Рокудзё[118], разделили три тысячи своих всадников на две части и приблизились к резиденции Токи Дзюро на углу улицы Хорикава и Третьей линии, Сандзё.
Токицуна, позаботившись, чтобы такой важный противник не сбежал каким-нибудь способом, нарочно оставил главные свои силы у берега реки на Третьей линии, а сам один скрытно поехал к резиденции Токи в сопровождении только двух пеших воинов с алебардами. Перед воротами он сошёл с коня, внезапно вошёл внутрь через малые ворота и, глянув в сторону средних ворот, увидел людей, которых принял за ночную стражу. Это, бросив себе в изголовья доспехи, большие и малые мечи, с громким храпом спали воины.
Обойдя заднюю стену конюшни, он посмотрел, нет ли где скрытых проходов, — позади был сплошной земляной вал и дороги нигде, кроме как через ворота, не было. Успокоившись на том, он с шумом открыл дверь в малую гостиную.
Токи Дзюро, кажется, только что встал: он зачёсывал кверху волосы на висках и связывал их на макушке, но внезапно увидев Ямамото Куро, вскричал: «Узнали!» — и схватив стоявший на подставке большой меч, ударом ноги пробил бывшую рядом с ним перегородку, выпрыгнул в большую гостиную и, чтобы не вонзить свой меч в потолок, нанёс противнику боковой, «чистящий» удар.
Токицуна нарочно хотел выманить противника на широкий двор и, как только тот допустит оплошность, — пленить его живым. От «чистящих» ударов он отступал, от «бросков в воду» — косых ударов сверху — отскакивал, и никто в тот поединок не вмешивался. Когда же с возвышения глянул Токицуна назад, то стоявшая в засаде великая сила в две с лишним тысячи всадников ворвалась в ограду через вторые ворота и огласила воздух дружным кличем.
Долго сражался Токи Дзюро и стал уже очень опасаться, как бы не взяли его живым. Тогда он бегом вернулся в свою спальню, разрезал себе живот крест накрест и рухнул головой на север. Молодые его приверженцы, спавшие во внутренних помещениях, каждый по-своему приняли смерть в бою и не было среди них ни одного, кто бы обратился в бегство. Воины Ямамото Куро взяли их головы, насадили на острия своих мечей и поскакали оттуда в Рокухара.
К резиденции Тадзими двинулось три с лишним тысячи всадников[119] под командованием помощника главы Левой гвардии охраны дворцовых ворот Когуси Сабуро Нориюки. Тадзими всю ночь напролёт пил сакэ и теперь лежал пьяный, не ведая, где начало и где конец, как вдруг его разбудил дружный крик.
— Что это значит?! — встревожился он.
111
Прим.111 Свиток 1:
113
Прим.113 Свиток 1:
Нарушить верность клятве заговорщикам в то же время означало продемонстрировать верность сиккэну.
115
Прим.115 Свиток 1:
116
Прим.116 Свиток 1:
1-й год Гэнтоку (1329 г.) здесь указан ошибочно. На самом деле описанные события происходили в 1-м году правления под девизом Сётю (1324 г.).
118
Прим.118 Свиток 1:
Киото был разделён на кварталы с соответствующими номерами прямыми проспектами и линиями.
119
Прим.119 Свиток 1: