После эры правления под девизом Секю[883] Хэйдзи на протяжении девяти поколений держали в своих руках мир, количество лет, когда они господствовали, уже достигло ста шестидесяти с лишним[884], поэтому родственники их процветали в Поднебесной, распространяли своё влияние, повсеместно были протекторами, а в провинциях наместниками и восславляли свои имена. В Поднебесной таких было больше восьмисот человек. Тем более, люди, которые приходились вассалами этим домам — число их было никому не известно: говорили, что их насчитывалось десятки тысяч и сотни миллионов человек.
Но Рокухара, например, хоть они и легко рассчитывали дела управления, однако усмирить Цукуси или Камакура не могли и за десять, и за двенадцать лет, ибо во всех шестидесяти с лишним провинциях Японии, будто сговорившись, в одно и то же время поднялись войска, так что всего за сорок три дня весь их род был уничтожен, — это на удивление яркое проявление закона причины и следствия.
Кто был глуп, так это храбрецы из Канто. Хотя они долго поддерживали Поднебесную и простирали своё достоинство на все моря, намерения управлять государством у них не было. Поэтому крепкие доспехи воинов разбивали палками и розгами напрасно.
Они могли погибнуть в мгновение ока. Высокородные гибнут, осторожные живут. Так ведётся исстари. Тем не менее, люди думающие знают, что Пути Неба недостаёт полноты. И ещё: человек безудержно предан жадности. Отчего бы ему не погрязнуть в заблуждениях?!
СВИТОК ДВЕНАДЦАТЫЙ
1
О ПОЛИТИКЕ УПРАВЛЕНИЯ ПРИДВОРНОЙ ЗНАТИ
После того, как прежний государь возвратился на престол, он вернул свой исконный девиз правления Гэнко, отказавшись от девиза Сёкю, который учредил возведённый вместо него император[885]. Летом второго года правления под прежним девизом дела в Поднебесной стали решаться в один приём[886]. Награды и наказания, законы и указы стали определяться только придворной аристократией, поэтому весь народ стал как будто осиян вешними лучами солнца, согнавшими иней. В Китае жители боятся мятежей, как люди, опоясанные мечами, боятся оглушительного грома.
В третий день шестой луны того же года стало известно, что принц из Великой пагоды пребывает в пагоде Бисямон на горе Сиги[887], поэтому, обгоняя один другого, помчались всадники — не говоря уже о пристоличных и ближних провинциях, но и из дальних, так что войска принца стали весьма многочисленны, занимая большую часть Поднебесной.
Было решено, что в тринадцатый день той же луны принц должен будет войти в столицу, но этого не случилось: произошла задержка. Прошёл слух, что принц изволил вызвать к себе воинов всех провинций, велел им изготовить щиты, наточить наконечники стрел и готовиться к сражению. Поэтому, не зная с кем придётся им столкнуться, столичные воины в душе были очень неспокойны.
Его величество, посылая Правого главноуправляющего, советника Киётада, вымолвил:
— Поднебесная уже стала спокойной. В это время, когда в избытке представлены достоинства семи добродетелей[888], образуются великие перемены в девяти заслугах[889], но щиты и копья ещё перемещаются, солдаты собираются вместе. В чём необходимость этого? Далее: во время буйного мятежа среди Четырёх морей, чтобы избавиться от угрозы со стороны врагов, мы однажды принимали облик простолюдина, но после того, как мир уже стал спокойным, принцу надлежит сбрить на голове волосы, облачиться в чёрные одеяния и, отправившись в обитель монашествующего принца, ревностно исполнить своё дело, — так он изволил молвить.
Принц приблизил к себе Киётада и благоволил спросить:
— Сейчас на какое-то время среди Четырёх морей установилось спокойствие. Весь народ доволен тем, что перемен нет. Прекрасные и светлые добродетели его величества поддерживаются успешностью моего замысла. Однако таю из Министерства гражданской администрации Асикага Такаудзи, благодаря успеху всего лишь в одном сражении, теперь, как видно, стремился встать над десятью тысячами человек. Если теперь, пока они ещё слабы, его силы не разбить, будет так, что к силам Такаудзи присоединится изменник Вступивший на Путь Такатоки. Поэтому я и собираю воинов и упрёков за это не заслуживаю совсем. Что касается пострижения, то, если оно не осуществлено заранее, люди, которые не могут себе представить этого или не знают этого, от изумления высунут языки. Хотя сейчас бунтовщики внезапно исчезли, и Поднебесная потрясений не знает, мятежники ещё скрываются, и ждать, когда их не станет, нельзя. Если в такое время верхи не обладают влиянием, сердца у низов обязательно будут буйные и высокомерные. Тогда нынешний мир — это тот мир, которым должны править в одно и то же время люди просвещённые и воины. Если я возвращусь к облику монаха с бритой головой и в чёрных одеяниях и откажусь от славы отважного военного предводителя, кто же тогда будет охранять императорский двор силой оружия?! Собственно говоря, у всех будд и бодхисаттв способов избавления живущих от заблуждений существует два: сломить злого и подчинить доброго и привлекать милосердием.
— Те, кто привлечён милосердием, кротки и не переживают, если терпят разного рода обиды; сломить злого значит наказать его в форме сильного принуждения и проявления гнева. Тем более, когда добродетелям императора требуется поддержка мудростью или воинским талантом, то либо ушедшие от мирской пыли снова возвращаются к облику мирян, либо оставаясь в постриге, благоволят занимать монарший престол. Таких примеров много и в Японии, и в Китае. Так называемый бродяга Цзя Дао[890] ушёл из врат Шакьямуни. В нашей стране Тэмму и Кокэн, приняв монашеский облик, занимали престол ещё раз. Так вот: что будет для государства полезнее — то, что я затворившись среди вершин Хиэйдзан, стану охранять Учение или то, что, будучи высшим военачальником правительства, умиротворю большую часть Поднебесной? Я хочу, чтобы о двух этих возможностях услышал государь, и изволил выразить по этому поводу свою августейшую волю, — сказал принц и отослал Киётада обратно.
Его милость Киётада возвратился, всё это довёл до сведения государя, и его величество изволил внимательно его выслушать, промолвив:
— Занимая положение высшего военачальника, обеспечить приготовления к обороне до конца значит действительно ради интересов двора забыть о людских насмешках. Что же касается казни Такаудзи, — такое что представляет собой его предательство?! Поэтому не должно быть планов относительно тех, кто служил сёгуну. Такие планы, вплоть до тех, что относятся к подавлению Такаудзи, следует решительно оставить, — твёрдо вымолвил император и всемилостивейше изволил назначить принца полководцем-покорителем варваров.
Может быть, принц был этим огорчён, однако в семнадцатый день шестой луны его высочество оставил Сиги, на семь дней остановился в Яхата и в двадцать седьмой день той же луны въехал в столицу. Во время этой поездки и остановки в пути он до конца изведал великолепные виды Поднебесной.
Прежде всего авангард в тысячу с лишним всадников выдвинул Вступивший на Путь Акамацу Энсин. Вторым с семьюстами с лишним всадниками ударил Тоно-но хоин Рётю. Третьим ударил с пятьюстами с лишним всадниками младший военачальник Такасукэ с Сидзё, четвёртым — средний военачальник из Центрального павильона Тадахира с восемьюстами с. лишним всадниками. Следом за ними двумя рядами выступили опоясанные мечами пятьсот воинов в блестящих доспехах. Далее следовал принц в доспехах на основе из красной парчи. Пластины на доспехах были прошиты алым, а на свисающих золочёных рукавах контуром пионового цвета вырезаны шуточные фигуры львов, покрывающие их спереди и сзади, справа и слева. Низко свешивались пластины, прикрывавшие у доспехов подол; меч покоился в ножнах из шкуры тигра, сработанных в Хёго, белые, лишь со слегка покрытыми лаком узлами стебли стрел, за спиной возвышались закреплённые в колчане тридцать шесть боевых стрел с перьями малого лебедя, лук, в двух местах укреплённый побегами глицинии, с рукоятью, крест-накрест обмотанной серебряной лентой, белый конь с густой вороной гривой и хвостом, с мощными ногами, на мягком потничке положено седло, богатая попона словно только что выкрашенная, свисает низко. Его держат под уздцы двенадцать слуг, заставляя ступать шагом ржанки, идти по узким дорогам. В арьергарде — глава простых воинов средний военачальник Тадааки-асон с тысячью с лишним всадников. Кроме того, больше всего внимания уделялось предельной насторожённости телохранителей, а по малым дорогам спокойно продвигались три с лишним тысячи верховых воинов из провинций. После них помощник таю Юаса, Ямамото Сиро Дзиро Тадаюки, Ито Сабуро Юкитака и Като Таро Мицунао, собрав воедино силы из ближних провинций района Кинай, три дня продвигались с двадцатью семью с лишним тысячами всадников. Времена переменились, и перед всеми предстало редкое зрелище, когда патриарх секты тэндай[891] в том мире, где всё сделалось не таким, каким было встарь, вдруг получил монаршее волеизъявление стать военачальником и одетый в доспехи в окружении воинов вступил в столицу.
885
Прим.1 Свиток 12:
Первый император Северной династии Когон учредил свой девиз правления в 22 день 3-й луны 2-го года правления под девизом Гэнко.
886
Прим.2 Свиток 12:
887
Прим.3 Свиток 12:
888
Прим.4 Свиток 12:
889
Прим.5 Свиток 12:
890
Прим.6 Свиток 12: