Выбрать главу

— Да, я не боюсь этого. «Избиение женихов Пенелопы» меня очень мало волнует. И если я сам подвергнусь избиению за эту картину — не жалко. Бейте! Александр Егорович, бейте, но заранее вам скажу: религиозных сюжетов, как и академического классицизма, я терпеть не могу. Да, я пойду своей дорогой…

Прошло не очень много времени: большую, пятиаршинную картину на картоне Верещагин сделал в установленный срок. Повторение эскиза на ранее выполненную им тему не принесло ему желанного удовлетворения. Картина не нравилась самому художнику. Верещагин чувствовал, что он мог бы написать лучшее полотно на вольную, им самим избранную тему. «Избиение женихов Пенелопы» рассматривал Совет Академии. Экзаменационную работу молодого художника одобрили, ему объявили официальную похвалу. Но каково было удивление членов Совета Академии, в том числе и Бейдемана, когда они узнали, что Верещагин, приняв похвалу как должное, достал из кармана складной нож, изрезал картину на мелкие куски и бросил в печку.

Услышав об этом поступке, Бейдеман возмутился:

— Вы в своем ли уме! Что вы наделали?

Верещагин ответил спокойно:

— Долг перед Академией я выполнил. Картина заслужила похвалу. Чего еще надо? А мне она не нравится, потому и уничтожил, чтобы к подобной чепухе больше никогда не возвращаться!..

— Вы подумайте, — не унимался Бейдеман, наступая на своего ученика, — вы восстанавливаете против себя государственное учебное заведение, Академию! Вы против всей Академии?!

— Ничуть не бывало, — возразил Верещагин. — Я не против Академии. Я благодарен за учение, за все, что познал в Академии, чему научился в ней. Но я не люблю Академию потому, что она навязывает ученикам свои каноны, тормозит развитие молодых талантов. Вот почему я разделался с «Женихами Пенелопы». И должен вам сказать, Александр Егорович, я ухожу из Академии, так как хочу продолжать свое образование…

— Чему же будете учиться?

— Живописи.

— Странно! Где, у кого? — недоумевал Бейдеман.

— У самой жизни и у тех художников, которые пожелают мне помочь в этом…

Верещагин покинул Академию.

В Тифлисе

Для путешествий одних стремлений недостаточно. Нужны средства или богатые меценаты, с которыми можно было бы без особого риска пуститься в дальний путь. Профессор живописи Лев Феликсович Лагорио летом 1863 года отправился на Кавказ в свиту наместника. Он охотно взял с собой Верещагина, помог ему доехать до Кавказа и там, в Тифлисе, устроил его учителем рисования в трех училищах. Василий Васильевич много работал и хорошо зарабатывал, но зато мало у него оставалось времени для наблюдений за жизнью кавказских горцев и для рисования. Тем не менее урывками, в свободные часы и минуты, на тифлисских базарах, на окраинах, в лавках и саклях он рисовал карандашом и акварелью с натуры. В его альбомах появлялись зарисовки типов различных национальностей. Тут были и кабардинцы, и грузины, армяне и ногайцы, греки-нищие, торгаши всяким хламом татары и многие, многие другие поселенцы и коренные жители Грузии. Иногда в раннюю утреннюю пору до начала занятий с учениками Верещагин уходил искать живописные уголки в ближних окрестностях города. Его можно было видеть одиноко сидевшим на высоком берегу шумной и пенистой Куры и на горе Таборе, откуда пробиваются на поверхность земли теплые целебные источники. В свободные от службы воскресные дни он бродил по ущельям, поднимался на возвышенность, где находится древний монастырь Давида. Отсюда открывался замечательный вид на Тифлис. От центральных улиц с европейскими богатыми домами расходились в разные стороны улицы и переулки, застроенные азиатскими саклями, восточными базарами с их лавчонками, кофейнями, мастерскими и цирюльнями. Находясь кратковременно в Закавказье, Верещагин стремился скопить денег на длительную поездку во Францию, с целью поучиться там живописи. За год пребывания в Тифлисе он заполнил три альбома рисунками. Тогда же он принял заказ от Общества сельского хозяйства на зарисовки домашних животных и заработал четыреста рублей. В дополнение к заработку Верещагин в те дни неожиданно получил от отца тысячу рублей из средств, вырученных за продажу пахотных земель и лесных участков в Череповецком уезде.

— С такими деньгами вам можно теперь поехать в Париж и там поучиться у хороших мастеров. Доброе дело вы задумали, — похвалил Лагорио Верещагина и спросил: — Кого бы вы хотели из французов иметь на время своим учителем?