Одним из таких надежных помощников в строительстве здания Горного корпуса Воронихин и наметил подрядчика – каменотеса Суханова. Нужно было еще подобрать скульпторов не более двух-трех, ибо работы по внешнему оформлению предстояло не очень много. Надо было сделать две больших скульптурных группы, по сторонам на фасаде расположить фриз с барельефами, а фронтон у красить изображением двуглавого орла – герба Российской империи. Но до выполнения этих работ было еще далеко, и подыскивать ваятелей Воронихин не спешил, а думал над тем, какие скульптурные сюжеты наиболее подошли бы к строгому казенному и вместе с тем монументальному, выдержанному в новоклассическом стиле зданию.
Когда все было достаточно продумано, Андрей Никифорович при помощи своей жены составил чертеж обоих этажей всего здания, нарисовал проект главного фасада и определил характер всей внутренней отделки – простой и строгой.
Александр Первый принял его вторично, на сей раз в присутствии графа Строганова.
Разумеется, предварительно план во всех подробностях Воронихин согласовал с графом.
Воронихин доложил проект царю. Он кратко рассказал, как можно использовать изгиб Невы против Горного корпуса, выпятив центр фасада, и тогда массивная колоннада портика при въезде в столицу со стороны залива и при выходе из Невы в залив будет напоминать пропилеи… Царю эта мысль зодчего понравилась. Дальше Воронихин сказал, что узкие барельефы под карнизом по сторонам портика должны быть соответственны назначению учебного заведения: с одной стороны, изобразить «Приход Венеры к Вулкану за военными доспехами Марса», а с другой – «Приход Аполлона к Вулкану за изготовленной для него колесницей». В центре той и другой композиции – Вулкан, бог огня и покровитель кузнечного искусства, – стало быть имеющий отношение к рудокопному и плавильному делу. Материалом для рельефов может служить дешевый, удобный в обработке и прочный даже в условиях петербургского климата все тот же пудостский камень…
– Из этого же камня, оставшегося от облицовки Казанского собора, полагаю сделать две скульптурных группы и поставить их на массивные лестничные выступы с двух концов портика перед крайними колоннами.
– Что собою будут представлять эти группы? – спросил царь.
– Обе группы, ваше величество, из области мифологии: «Геркулес, задушающий Антея» и «Плутон, похищающий Прозерпину». Каждая группа, из двух фигур состоящая, равной величины и немалого размера, оживят портик здания.
– Не вижу связи между назначением Горного учебного заведения и сюжетами этих групп. Поясните!
– Связь отдаленная, ваше величество. Плутон – бог подземного мира, Прозерпина – богиня земных недр, откуда люди добывают рудные богатства. Геркулес, как известно, одолел Антея, сына Земли, оторвав его от земли и тем самым лишил силы сопротивления. Так и рудные металлы, таящиеся в земле и вынутые из оной, будучи преодолены, отдадут свою силу на пользу человека…
Царь одобрил весь проект ансамбля Горного корпуса, особенно похвалил фасад с колоннами и широкой лестницей, удачное ее сочетание с гранитным спуском к Неве. Когда Воронихин начал докладывать Александру о том, как он планирует расположение комнат, устройство ярусов и балконов наподобие кунсткамеры петровских времен, император, отмахнувшись, сказал:
– Делайте, как того требуют удобства для обучения юношей, и согласовывайте такие мелочи с инспектором корпуса. Нас же интересует общий вид здания.
Обращаясь к графу Строганову, Александр спросил:
– Как полагаете, Александр Сергеевич, не нужна ли при Горном корпусе своя церковь? И не кажется ли вам, что в столице мало храмов? Какая-нибудь Вологда имеет их полсотни, а в Петербурге все церкви по пальцам перечесть можно?..
– Едва ли есть в этом надобность, ваше величество, – возразил царю старый граф. – На Васильевском острове церквей достаточно. В воскресные дни учащиеся Горного корпуса могут под командой ходить в Андреевскую церковь…
– А каково мнение архитектора на сей предмет? – опросил император.
– Ваше величество, позволю себе сказать, что церковь при корпусе отняла бы слишком много полезного для учащихся места. Весьма справедливо замечание вашего, величества о том, что в Петербурге храмов немного. Но зато какие храмы! Александро-Невская лавра, Петропавловский собор. Полагаю, и наш Казанский собор займет а столице должное место. Опять же полезно сослаться на Альберти Леона Баттиста, который в своем трактате о зодчестве замечает, что чем меньше будет богов, тем больше их будут почитать. Им же сказано: «строгие лики величайших богов с бородой и нахмуренными бровями неуместны рядом с нежными лицами святых дев…» Что нами и учитывается при заключении контрактов с живописцами, работающими над украшением Казанского собора.
– Что ж, – сказал Александр, – мысль Альберти не лишена дерзости, остроты и правильного вкуса. Итак, Горный корпус можете начинать строить. Слава богу, что денег на это здание потребуется немного. Но церковь, пусть хотя бы и мало занимающая места, при корпусе должна быть! Как же без церкви? Более того, мы намерены перестроить старые придворные конюшни в цельное здание Конюшенного ведомства. И там полагаем в центре здания построить церковь…
– Будет исполнено, ваше величество, – ответил граф на высочайшее замечание. – Поищите, Андре, местечко под церковь в стенах главного здания.
– Не смею ослушаться, будет исполнено, – склонив голову, проговорил Воронихин, складывая чертежи и рисунки в сафьяновую папку.
Выходя из дворца, граф и архитектор молчали. Молчали и сидя в карете, на коротком минутном перегоне между Зимним дворцом и домом Строганова на Мойке. Лишь когда они вошли в вестибюль, граф заговорил:
– Андре, тебя государь любит. Как легко и скоро он принял твой план Горного корпуса. Ему нравится строгий греческий стиль. А мне более по душе легкий, как птица перед полетом, Казанский собор со всем его предполагаемым великолепием.
– Различие вкусов в зодчестве, ваше сиятельство, зависит от стремлений определенных кругов общества. Это давно замечено. И в древней Греции, и у нас теперь на Руси к торжественной строгости монументальности стремились и стремятся неограниченные властители – владыки… Изящество, блеск и модная роскошь – это то, к чему склонна наша несколько ограниченная в правах, но вполне независимая от нужды аристократия.
– Справедливо сказано, – заметил граф, поддерживаемый под руку Воронихиным, ступая по устланной ковром лестнице. – И примеров тому, Андре, очень много… А церковушку в Горном корпусе приладь где-то внутри, сбоку. Во избежание недомыслия учти, что алтарь все-таки должен выходить на восток по религиозным требованиям.
– Постараюсь, ваше сиятельство.
Строительство здания Горного кадетского корпуса началось в то время, когда Казанский собор был уже возведен, но требовались еще годы для внешней и внутренней его отделки.
Много поработал на постройке Горного корпуса подрядчик каменотес Суханов с артелью подобранных один к одному каменотесов. Из пудостского камня он делал обе скульптурные группы, поставленные у наружного входа. Он же выполнил на фризах барельефы по модели скульптора Василия Ивановича Демут-Малиновского. Одна из скульптур «Геркулес, задушающий Антея» в модели была изваяна другим скульптором – Степаном Степановичем Пименовым. Оба ваятеля в те годы отличились на многих декоративных работах в Петербурге. В частности, ими изваяны фигуры, поставленные в ниши северного портика Казанского собора. Две из них: статуи Владимира Киевского и Александра Невского созданы Пименовым Андрей Первозванный в полуобнаженном виде изваян Демут-Малиновским.