Удзитада был очень опечален.
— На родине я совсем не знал, как обращаться с луком и стрелами, в военных делах я совсем неопытен...[388] — начал он, но в то время в покоях показались придворные, и беседа прервалась.
Удзитада был благодарен государю за то, что он говорил с ним доверительнее, чем с приближенными, которые с давних пор служили во дворце. На сердце у него было тяжело.
Наступил третий день десятого месяца. Сдержит ли принцесса свое обещание? Юноша, сгорая от нетерпения, ждал ее у Башни пяти фениксов. Охрана во дворце была бдительнее, чем обычно, и Удзитада старался, чтобы его никто не заметил. Принцесса не заставила себя ждать и, как обещала, появилась, когда луна начала клониться к закату. Она показалась Удзитада прекраснее, чем сияние ночного светила. По щекам его покатились слезы. Они пошли по длинной галерее вокруг здания; красные двери были закрыты, и было темно. Одежды принцессы были окурены какими-то редкими благовониями; сердце молодого человека было во власти прелести принцессы, и сколько он ни смотрел на нее, налюбоваться не мог. У обоих от слез было темно в глазах. Удзитада не мог произнести ни слова. Он пылал любовью, и принцесса утратила свое благоразумие.
«Судьба связала нас в предыдущих рождениях, но я не ошиблась, страшась нашей встречи, — думала она. — В свое время маг-отшельник сказал мне: "Предопределено, что ваше искусство станет причиной вашей кончины". Наступил мой срок». Сердце человеческое таково, что она не могла окончить свои дни, не отдавшись в последние мгновения волнениям любви.
— Если вы глубоко любите меня и будете помнить после возвращения на родину, я, утратив сегодня ночью ничтожную, как исчезающая роса, жизнь[389], в последующих мирах обязательно буду вашей женой, — сказала она и, развязав шнур нижнего платья, достала из него довольно большой кристалл. — Если, как вы обещаете, вы меня никогда не забудете, храните при себе эту драгоценность, не выпускайте из рук даже в страшную бурю, когда будете тонуть, и привезите на родину. Я слышала, что в Японии есть храм Хасэ, в котором пребывает бодхисаттва Гуаннинь[390]. Преподнесите ему эту драгоценность и трижды по семи дней выполняйте службы. Если вы сделаете все это, мы, не навлекая на себя ничьих порицаний, обязательно еще раз встретимся.
Было еще темно, когда принцесса скрылась в башне. Нечего и говорить, как печально было расставание влюбленных. Удзитада плакал, прижимая к лицу рукава. Когда, держа в руках драгоценность, он покидал дворец и шел мимо стражников, то чувствовал скорбь, еще более сильную, чем ранее, когда покидал башню в горах.
сложил он.
Возвратившись водворен, принцесса погрузилась в задумчивость. «Судьба, связавшая меня с Удзитада, сулит мне несчастья. Если я буду продолжать любить его и останусь жить в этом мире, я несомненно оставлю после себя дурную славу», — думала она, понимая, что должна расстаться с этим светом. Глядя на темное ночное небо она в одиночестве стала играть на цине, и сердце ее успокоилось. Звуки музыки сливались с шумом ветра в вершинах сосен, которые росли у крепостных стен. Печаль принцессы словами выразить невозможно. На небе показались удивительные облака, засверкала молния.
Мое нынешнее существование скоро окончится, но если не прервется связь, которая соединила меня с ним благодаря музыке, которой я обучала его лунными ночами на горе Шаншань, то за морем и за облаками, я возрожусь в другой стране. Буду ли я небожителем или человеческим существом, о, цинь, никогда меня не забывай и будь со мной, — с этими словами принцесса приподняла жемчужную занавесь и толкнула инструмент к веранде. Принцесса взяла в руки лежавший рядом с ней белый веер и взмахнула им — цинь сам собой поднялся и исчез в небесах[392]. Глядя ему вслед, прикрывая веером лицо, по которому струились слезы, принцесса легла на пол. В слабом свете лампад она выглядела великолепнее, чем кто-либо на свете. Жизнь покинула ее, как тает роса под лучами солнца. Дворец огласился стенаниями прислуживающих дам. Император, узнав о происшедшем, безутешно оплакивал сестру. Постепенно светлело. Тело принцессы надо было вынести из дворца, и повсюду раздавался плач. Удзитада узнал о ее смерти утром, когда пришел к себе. Скорбь его выразить словами невозможно. Ему казалось, что он сам умер.
388
Место это непонятно, так как Удзитада был военачальником. Может быть, его слова являются выражением скромности.
389
Стихотворение Ки Томонори, К № 615: «Что такое жизнь? Она ничтожна, как исчезающая роса. И я не жалел бы если бы смог отдать ее за свидание с тобой».
390
Храм в Хацусэ (ныне Хасэ) в провинции Нара, основан во время правления императора Тэмму (672-686). Главной святыней храма была статуя Одиннадцатиликого Каннон (бодхисаттва Авалокитешвара,
391
Стихотворение Фудзивара Тосиюки, К № 558: «Ослабев от любовных страданий, лишь сомкну глаза, вижу прямой путь, по которому иду к тебе. Если бы это было явью!»
392
В УМ таким же образом исчезает волшебный инструмент, привезенный героем в Японию из преддверия буддийского рая (УМ, т. 1, с. 155).