Он пожаловал юноше доспехи, шлем, оружие и оседланную лошадь. Открыв глаза, Удзитада убедился, что это не сон: дары находились перед ним. Такими привычными словами, как «ободренный» или «радостный», состояния его не выразить. Он направился к чистому студеному ручью и, облившись, выполнил церемонию очищения и почтил бога. Сердце его горело отвагой. Близилось утро, и он направился к императрице-матери.
Она, призвав Юйчи Сяньдэ и Дэн Личэна, показала им завещание покойного государя: «Ранг Удзитада невысок и годами он еще молод, но если он совершит славные подвиги, нельзя жалеть для него ни высоких постов, ни рангов». Убедившись, что покойный император уже давно отличил молодого человека, никто не воспротивился последней воле монарха, и для Удзитада было приготовлено снаряжение «воина-дракона». Он повесил на спину невиданно большие лук и стрелы, сел на знаменитого коня, качества которого словами не выразить, и двинулся во главе армии к столице. В руке он держал длинную пику с насаженными на нее головами Юй Вэньхуэя и его семи приспешников, которых все в той стране считали чертями. Когда его увидели воины Янь-вана, у них пропало желание воевать, и они пустились наутек. Почтенные монахи, старцы, у которых не оставалось сил воевать, деревенские женщины выходили на дорогу и радостно глядели на возвращающееся войско. Разбежавшиеся в свое время императорские воины явились толпой, объясняя свое отсутствие кто приступом застарелой болезни, кто необходимостью проведать хворых родителей. Вместе с ними численность армии достигла десяти тысяч человек. Пока войско беспрепятственно двигалось по горам и равнинам, наступил вечер, и воины расположились биваком на ночь. Выбрав отличных солдат, поставили их в дозор. Удзитада предполагал достичь столицы через три дня.
Янь-ван набрал в свое войско варваров из соседних земель. Они не вышли в поход с войском Юй Вэньхуэя и остались защищать столицу. На городских стенах они соорудили сторожевые башни и окружили столицу рвами. Полагаясь на свой огромный рост и большую силу, они не носили доспехов. Вооружившись длинными пиками и напоив ядом стрелы, иноземцы приготовились к обороне. Императорские войска, страшась, не подходили к городу. Тогда Удзитада, горя отвагой, один выехал из рядов воинов и направился к городским стенам. Остановившись на расстоянии, куда не долетали короткие стрелы варваров, он начал стрелять из лука своими необыкновенно длинными стрелами и пробивал ими, как сухие листья деревьев, толстые твердые бревна башен, которые, по мнению врагов, были надежной защитой, и поражал находившихся внутри людей. Объятые страхом, варвары спустились со стен и бросились бежать, но, как и на поле битвы, воины, совершенно не отличающиеся по виду от Удзитада, преградили им путь и разбили их, как Юй Вэньхуэя с соратниками. Ни один из врагов не избег страшной участи, многочисленные мятежники были обращены в пыль и пепел. Разрушив укрепления вокруг городских стен, столичные жители вышли встречать молодого императора и императрицу-мать.
Охрана Янь-вана видела, как девять из десяти похожих друг на друга всадников въехали в ворота и пробивали себе путь. За ними следовали воины императорской армии, но неожиданно встал густой туман и скрыл всадников из виду. Постичь умом этого было невозможно. Через ворота в город вступали императорские воины, и мятежники, лишенные пути к бегству, были разбиты. Повсюду метались лошади, потерявшие всадников. Императорская армия шла по улицам, усеянным, как листьями деревьев, вражескими луками, стрелами и мечами, и воины, видя поверженных противников, испускали радостные крики.
Янь-ван покинул дворец и пытался спастись бегством. Удзитада послал за ним Юйчи Сяньдэ, который захватил живьем Янь-вана и трех его сыновей. Пленников бросили в крепость Цзинь-юн[406] и умертвили, дав отравленное вино. Император и его мать въехали во дворец.
В тех битвах Удзитада лично победил семьдесят с лишним человек, среди которых были семь соратников Юй Вэньхуэя и силачи-варвары. Никто не помогал ему в этих подвигах. Нисколько не чванясь содеянным, Удзитада почтительно отказался от титула «воина-дракона».
— Когда я присоединился к армии и обратился лицом к врагу, трудно было сохранять достоинство, не прибегая к звучному званию, поэтому я не проявил должной решимости и не возвратил его. Однако скромные способности иностранца, незрелого годами и не блещущего талантами, ему совершенно не соответствуют, — с этими словами он собрался покинуть дворец, но императрица не позволила ему уйти.
— Вам даровал победу Небесный император[407], и вы в короткое время истребили армию мятежников, но в нашей стране осталось еще немало предателей, — сказала она и поручила Удзитада охранять дворец.