Тех, кто против воли был вынужден следовать за Янь-ваном, простили, но дезертиров из императорской армии, которые выступили против законного наследника, разыскали, убили и дома их сровняли с землей. Вскоре в стране воцарился покой, на престол взошел молодой император. Покойный государь был торжественно, с соблюдением всех формальностей погребен. Был объявлен годичный национальный траур, управление страной было передано императрице-матери. Она постановила безрассудно денег не тратить и старалась чем только могла облегчить участь подданных. Заботясь о народе, императрица отменила налоги, все были довольны и радовались этому.
Каждый день рано утром, сидя за шелковыми занавесями, императрица-мать занималась государственными делами. После этого, перейдя во дворец императора, она с учеными мужами читала старые книги, обсуждала вопросы справедливого правления и наставляла императора. Она учила сына, как управлять, чтобы страна процветала и народ был спокоен. Государь был еще ребенок, но даже больше, чем отец и мать, хотел следовать заветам мудрецов древних эпох. Все чиновники, с полными верности сердцами, смирив личные интересы, склонились перед волей монарха. Не прошло и тридцати дней после восшествия на престол императора, как повсюду, до самых границ страны, воцарился порядок.
После этого Удзитада стал настойчиво просить о возвращении на родину. Но по примерам прошлых лет послы должны были оставаться в Китае три года. «Не было случая, чтобы кто-нибудь, даже самого невысокого положения, возвратился самовольно на родину», — говорили ему. Дело становилось хлопотливым.
«Удзитада не знает прежних примеров, и вряд ли мы должны ему препятствовать», — думала императрица-мать. Она относилась к молодому человеку чрезвычайно любезно. Зимой море было бурным, и никто в плавание не пускался; императрица говорила юноше, что так или иначе нужно ждать наступления весны. Удзитада, ожидая, когда подойдет время, не спал ночами. Видя, что он мрачно настроен, не принимает участия в выездах правителя и удалился в горный храм, японский посол заподозрил, не собирается ли он, подобно Янь-вану, поднять мятеж, и хотел было покарать его, но Удзитада доказал, что за ним никакой вины нет, и был прощен. Ему продолжали выплачивать жалованье, и было твердо обещано, что, как только пройдут установленные три года, он отправится на родину.
3
Наступил новый год. Весенняя дымка затянула небо, зацвела слива, распространяя чудесный аромат, запел соловей. Удзитада все чаще оставался задумчивым и проводил бессонные ночи. Утром, услышав стук барабанов, возвещавший часы, он спешил во дворец. По вечерам повсюду — и в помещениях государственного совета, и в личных покоях — становилось тихо. Императрица-мать слушала толкования учеными древних книг. Многие придворные, не дожидаясь окончания, уходили, но Удзитада слушал книжников с глубоким интересом и не спешил покинуть собрание. Наступала ночь.
Однажды, когда на небе сияла яркая луна, охваченная глубоким чувством императрица-мать немного придвинулась к занавеси и сказала Удзитада:
— Мысль моя, выраженная словами, может показаться мелкой. Не имея ни мгновения отдыха, я занимаюсь государственными делами. Многого я своим глупым умом постигнуть не могу, мое внимание часто ослабевает, и мне трудно рассеять свои сомнения. В наших землях внезапно вспыхнули страшные беспорядки, и страна находилась на краю гибели. С Юй Вэньхуэем никто не мог сравниться в физической силе, а сердце у него было жестоко, как у дикого зверя. Он питал замыслы подчинить себе всю страну, поэтому покойный государь не давал ему высоких чинов и рангов и к себе не приближал. Нужно было бы своевременно лишить его жизни, но страна окружена сильными варварами, которые могут напасть на нас; поэтому отважного воина не умертвили, но держали в низком звании. По этой причине Юй Вэньхуэй покойного государя люто возненавидел. Когда глупый и жадный Янь-ван пошел против законного наследника, Юй Вэньхуэй подчинил себе всю Поднебесную. Перед противниками он называл себя вассалом Янь-вана, но если бы дело дошло до управления государством, он Янь-вану никогда бы не подчинился. Когда императорский двор готов был погибнуть и нашему управлению чуть не положен был конец, если бы я, необразованная женщина, бесталанная, низкого происхождения, которая, в незрелом возрасте получив не по заслугам титул императрицы, служила покойному государю, попала в пленницы к Юй Вэньхуэю и была бы им обесчещена, это было бы страшным несчастьем; мне предстояло расстаться с жизнью, в которой ничего не совершается по желаниям нашего сердца[408], и мое мертвое тело лежало бы на дороге под открытым небом[409]. Однако неожиданно благодаря вашей отваге мы избежали позора и вновь обрели престол. Глубину нашей благодарности невозможно выразить ни словами, ни письменно, и если, следуя примеру древних правителей, я доверю вам управление государством или отдам вам половину земель, даже этого будет недостаточно. До сих пор мы не выразили вам благодарности и не наградили вас; все этому удивляются и недоумевают. У нас еще никогда не бывало, чтобы кто-нибудь, получив даже незначительный титул, покинул нашу страну и возвратился на родину Памятуя о ваших деяниях и следуя примерам предыдущих времен, мы должны были бы всеми способами убедить вас отказаться от вашего намерения и остаться у нас. Но в отношении вас покойный государь все предвидел. Я, глупая женщина, думаю вот что. Ваше желание возвратиться домой непоколебимо, и, если бы препятствовала ему, я бы проявила черную неблагодарность. К тому же вам покровительствуют боги, они являются перед смертными и помогают вам, отличают вас от обычных людей, это все потому, что они ждут вашего возвращения на родину. Поэтому удерживать вас бесполезно. Мы будем всегда сожалеть по поводу вашего отъезда. В прошлых мирах было предопределено, чтобы вы, вняв приказу вашего государя, отправились по бушующему морю в неизвестную страну[410]. Я не могу до конца выразить вам благодарность и не могу не оплакивать разлуку, чувства в моем сердце выше, чем горы, и глубже, чем море. Время нашего расставания приближается, и остановить его нельзя. Как это горько! Когда я покинула дворец и блуждала по диким полям, те, к кому я долгие годы испытывала дружеские чувства, испугались врага и ему не противостояли, страшась смерти, которой все равно избежать невозможно, тогда-то вы один, чужеземец, не достигший совершеннолетия, встали во главе нашего войска и вселили мужество в сердца наших воинов. Я видела вас в тот день, и с тех пор я хочу сказать вам, насколько искренна моя благодарность, которая с тех пор переполняет мое сердце; ради этого я отказалась бы даже от будущего существования. Но каким образом выразить то, что у меня на сердце?
408
Стихотворение Сиромэ, К № 387: «Если бы в жизни все совершалось по желанию моего сердца, разве я печалился бы по поводу нашего расставания?»
409
Стихотворение Фудзивара Митинобу, СК № 1170: «Вопреки увещаниям сердца, мое тело ходит к любимой Чувствую, что оно истает, как роса, у дороги под открытым небом».
410
Стихотворение Юки Якамаро, М № 3644: