Но Полина Антоновна уже обо всем догадалась.
— Что? Опять Костров?..
…Вот играет «Спартак», давнишняя и несчастная страсть Бориса. «Спартак» проигрывает, но Борис упорно «болеет» за него. И, как нарочно, Сухоручко приносит билет. Он даже отказывается от денег, которых у Бориса, кстати, все равно нет. Он даже ведет потом Бориса в буфет, и они выпивают бутылку пива. А на другой день Сергей Ильич, учитель физики, вызывает Бориса и спрашивает о движении. Борис молчит, что-то мямлит и опять молчит.
— Та-ак! — говорит Сергей Ильич тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Не выучил?
Борис опускает голову.
— На стадионе был?
— Был, — уныло отвечает Борис.
— За кого болеешь?
— За «Спартака».
— Зря. За «Динамо» нужно болеть. Садись! Два!
Нет! Пусть это будет последняя «осечка»! Решения нужно выполнять!
И — новая неприятность, теперь уж совсем из-за обидного пустяка.
В школу свой мяч Борис больше не носил, но вне школы… Нет! Играть в футбол он не зарекался, и никакая сила не могла заставить его это сделать. Футбол для него — это все: его страсть, его болезнь, его высшее наслаждение. И по сравнению с ним какая-нибудь гимнастика кажется никчемным, даже совершенно презренным делом!. В гимнастике каждый борется за себя, за личное первенство. А футбол… В футболе от тебя зависит общее дело, а ты зависишь от того, как все ребята сыгрались, и ничего ты один, без товарищей, не стоишь.
Борис, может, и не сумел бы дать себе точный ответ, почему и за что он любит футбол. Но каждый раз, когда мяч взвивался в воздух, он забывал себя, охваченный стремительным потоком чувств. Ведь сколько этих чувств, переживаний возникает, исчезает, сталкивается между собой в один какой-нибудь короткий миг игры!
И первому хочется быть, хочется ударить самому, послать мяч в ворота, — такой мяч, чтобы всему миру на удивленье! Но, как молния, пронижет тебя в эту минуту отрезвляющая мысль — о команде, об общем успехе, о верном ударе, о том, что, может быть, тебе лучше не бить, может быть, лучше «перепаснуть» товарищу, который вместо тебя забьет гол! И вот в один короткий миг нужно решить все, все перечувствовать и сделать как лучше.
Но в этот миг подбежавший противник уже отнял у тебя мяч и повел, и ты бежишь за ним, ругая себя за то, что «дал зевака», — ругаешь и бежишь, и борешься, и в борьбе забываешь то, что пережил минуту назад, и новые страсти волнуют душу. Разве можно отказать себе в таком удовольствии?
Вокруг Бориса быстро сколотилась компания таких же любителей футбола. Они ловили всякие возможности, они изыскивали их, подстраивали и создавали, — только бы «постукать», только бы лишний разочек «погонять» мяч.
У Вити Уварова возле дома оказался подходящий дворик — играли там. У Игоря Воронова тетя работала на стадионе — играли там. Поехали с Анной Дмитриевной, учительницей анатомии, на экскурсию за город — играли там. А потом смекнули, что экскурсия вообще очень удачный предлог для футбольных встреч.
Так и встречались, и на этих встречах сдружились, ближе узнали друг друга. По футболу очень легко узнавать ребят — такое заключение Борис сделал уже давно. Сыграешь два раза — и каждый у тебя как на ладони.
— Ну, я пошел! — заявляет вдруг Феликс Крылов в самый разгар игры.
— Куда ж ты? Мы ж проигрываем!
— Нет, ребята! Мне нужно.
И пошел.
А кому не нужно? Кого не ждут уроки? Кто не поглядывает с опаской на измазанные брюки или побитые носки ботинок? Кого не ждет дома отчаянная ругань матери или суровый взгляд отца?
Лев Рубин — тот для себя старается. Всё вперед, всё вперед — точно никого кругом нет, кроме него.
— Пасуй! Пасу-уй!
Нет! Ударил и заработал штрафного.
Игорь играет зло, решительно. Бежит — земля дрожит.
Витя Уваров, тот играет весело, от души. Получается, не получается — а от души! У него больное сердце, ему нельзя быстро бегать, и он не прочь иногда схитрить, подставить ножку. Если не удается схитрить, он откровенно разводит руками и смеется.
Вася Трошкин ругает его за это, спорит, яростно что-то доказывает, готов лезть в драку.
Ну, а Валя Баталин — как всегда: нужно бить, а он «формулу строит». Его вообще не принимали в расчет и брали «в придачу» то к одной команде, то к другой.
По-своему играет Сухоручко — размашисто, залихватски, как он говорит, «вольным стилем». Он весь в движении. Движения эти лихорадочны, сумбурны, но напористы, удар — часто неточный, непродуманный, но сильный. Ведет он себя во время игры непринужденно: то шутит, пересмеивается с товарищами, то выкинет неожиданное коленце, а то выбежит из игры и закурит. На протестующие выкрики ребят он только панибратски подмигивает, а потом вдруг очертя голову бросается в самую свалку и тогда «показывает класс».