И сказал ему Абу-али-сина:
— Я выручу тебя из беды, если ты согласишься выполнить два моих условия. Во-первых, когда я буду просить падишаха отдать его дочь в жены моему сыну, ты поддержишь меня и, во-вторых, ты никогда никому из людей дивана не расскажешь ничего из того, что ты видел.
Бедняга на все был согласен и поклялся выполнить оба условия. Вырвал Абу-али-сина бедуина из рук турка, но не удержал в своих руках, и бедуин упал в глубокий колодец, оказавшийся рядом. Он летел, кувыркаясь и ударяясь о стенки то головой, то руками, пока не попал в воду. Вода была такой холодной, что он задрожал мелкой дрожью и раскрыл глаза.
И увидел он, что находится во дворце, вокруг — люди дивана, а сам он стоит над тазом и смотрит в воду. И сказали ему, что прошла всего одна минута. Поразился он тому, что за одну минуту так много произошло событий, и обессиленный всем пережитым, устало сел на свое место.
— Ну, что же видел ты? — обратился к нему падишах. — Расскажи нам, а мы послушаем.
И услышал в ответ:
— О мой падишах, никакого времени не хватит, чтобы рассказать обо всем, что я увидел, а могу ли я позволять себе умолчать хотя бы о самой малости? Виденное мной не подвластно словам, и это единственное, что я могу сказать.
И как ни уговаривали его люди дивана, он не проронил больше ни слова.
Третьему своему приближенному повелел падишах заглянуть в воду:
— Плохое ты увидишь или хорошее обо всем должен будешь рассказать нам!
— О мой падишах, — воскликнул третий, — я готов выполнить твою волю, — и с этими словами он подошел к тазу и посмотрел в зеркало воды.
И он увидел себя в образе медведя, который ходит посреди безграничной пустыни, раскаленной от жара и пышащей огнем. Вспомнил он аллаха, обратился было к всемогущему со словами молитвы, но только рычание разнеслось над горячими песками и камнями. Обжигая лапы, бегал медведь по пустыне, но в какую бы сторону ни направлял он свой бег, не мог вырваться за ее пределы — не было ей ни конца, ни края. И вдруг, откуда ни возьмись, — сорок охотников, а впереди них собаки с железными зубами. Такие на части разорвать могут. Увидели охотники в пустыне медведя, шум подняли: «Держи его!» — закричали и бросились на медведя. Со всех сторон окружили медведя собаки и стали рвать его на части.
— Не медведь я! — хотел он крикнуть, но слышалось только жалобное рычание. Отбиваясь от собак и охотников, медведь пустился бежать, но охотники нагнали его и стали дубасить палками, а собаки с новым остервенением хватали его железными зубами.
— О аллах, великий и могущественный, — мысленно взмолился медведь, — помоги несчастному!
…И в этот момент он увидел Абу-али-сину.
— О помоги мне! Спаси! — умоляющими жестами обратился к мудрецу медведь, и Абу-али-сина в одно мгновенье разогнал охотников и собак.
Поставив перед медведем те же два условия, он вернул ему человеческий облик и велел закрыть глаза.
— А теперь открой! — сказал Абу-али-сина. Открыл тот глаза и увидел, что стоит как ни в чем не бывало возле таза, смотрит в воду и чувствует, что сердце бьется так, словно из груди хочет вырваться.
— Ну что же видел ты? — обратился к нему падишах. — Расскажи нам, а мы послушаем.
Но ничего не услышал в ответ.
Третий его приближенный с изменившимся до неузнаваемости лицом все еще чувствовал себя бессловесным медведем и жалобно смотрел на Абу-али-сину, не решаясь раскрыть уста. Удивился падишах:
— Что же с тобой случилось? Почему ты молчишь? А бедняга, все еще страдая от привидевшегося, не только ничего не мог вымолвить, но даже не сел на место и поплелся, еле передвигая ноги, домой, ибо чувствовал на себе раны от железных зубов собак. И сказал падишах:
— Ну, если никто ничего мне рассказать не может, придется самому поглядеть в воду.
Но вышел четвертый его приближенный и, мужественно взглянув в глаза падишаху, дал слово рассказать обо всем, что увидит. Согласился с его просьбой падишах, и четвертый человек дивана заглянул в таз с водой. И он тоже увидел себя в безжизненной, пышащей жарким песком пустыне: ни зеленой травинки, ни лужицы воды. Даже саламандра опалила бы в этом смертельном аду хвост. А ведь приближенный падишаха был человеком… Он шел, обжигаясь, по раскаленной пустыне и с надеждой взглянул на небо. Но не тучу, напоенную дождем, увидел он; пала на него тень от огромного ястреба. Набросился на него ястреб с раскрытым клювом, схватил растопыренными когтями и взвился в воздух, подыскивая место, где бы съесть несчастного. Но тут появился еще один ястреб и выхватил беднягу из когтей первого. А на второго налетел третий ястреб, на третьего четвертый. Более тридцати ястребов рвали из когтей друг у друга жертву. И в борьбе между собой ястребы так ослабли, что не удержали несчастного, и он полетел, кувыркаясь, с небес на землю. Но сжалился аллах над его судьбой, и упал он не на камни, а в глубокий колодец, наполненный вязкой глиной, по пояс погрузился он в глину, зато не разбился. Оправившись от испуга, несчастный приоткрыл глаза и увидел страшное чудовище. Чудовище, свернувшись кольцом, положило морду на хвост и раскрыло жадно пасть, готовясь к прыжку. «О всемогущий аллах! Помоги мне!» — взмолился бедняга, пытаясь выкарабкаться из глины и как-нибудь скрыться от чудовища. Но куда бы он ни обращал свой взор, выбраться из колодца не было никакой возможности.