Я заключил ее в объятья и тоже стал целовать, "Исмина, - говоря, сестра моя", а она: "Брат мой родной", и опять целует меня. Насилу мы разомкнули объятья, уверовав в выдумку Исмины.
Тут Родопа обвила меня руками и поцеловала, говоря: "Я люблю тебя из-за твоей привязанности к Исмине и целую за братские чувства к ней".
Какая-то служанка вошла в покой и говорит: "Твой отец, госпожа, Сострат, и вестник, господин над этим вот человеком, возвращаются из храма".
Родопа спешит в сад, моя мнимая сестра и ее рабыня Исмина, как следует рабыне, сопутствует ей, а я встаю с постели и ложусь, как подобает, на голую землю.
Вошел господин, я встал; он вел себя как господин, я как раб. Снова богатая трапеза, снова вестник, мой господин, за столом, снова я, раб, услуживаю своему господину и всецело слуга вестника. Снова Родопа смешивает вино, снова я сажусь под лавровое дерево. Радуюсь, что гляжу на Исмину как на Исмину, но печалюсь сердцем; ум мой в осаде, и всевозможные мысли тревожат меня.
Тут дочь Сосфена, по прихоти случая рабыня Родопы, по воле любви моя владычица, а теперь, благодаря счастливой выдумке, моя сестра, Исмина, свет моих глаз, та, кого моя любовь сделала рабыней в Артикомиде, приближается к лавру, садится рядом со мной, открыто целует, целуя, смеется, смеясь, говорит: "Я как брата целую тебя и как возлюбленного обнимаю, но знай, это не мой поцелуй: не твоя возлюбленная целует своего любимого, не сестра брата, а рабыня возлюбленного своей госпожи. Родопа, моя госпожа, любит тебя; я только посредница, и поцелуй послан ею. Не измеряй любви благополучием, чтобы, стремясь к свободе, не оказаться рабом страсти свободной Родопы и не поработить души, стремясь избежать телесного рабства. Не пренебреги любовью твоей Исмины! Ведь если прелесть моего лица увяла, как локридская роза,171красота моей девственности - неувядаема; если тело мое в рабстве, свобода души нетронута; о том же, что из-за тебя я теперь рабыня, раньше была пленницей, до того же, как попала в руки варваров, меня ввергли в море, я умолчу!". Так со слезами на глазах печально говорила Исмина.
Я начал: "Исмина", и поцеловал девушку и, поцеловав, зарыдал и, рыдая, "Исмина, - снова сказал, - из-за тебя я стал рабом и счастлив разделять с тобой рабство - ведь и свободу мы любовно делили друг с другом. Мне слаще рабом умереть с Исминой, чем свободным вкушать бессмертие с Родопой. Кто же спас тебя из пучины и моря? Кто привел сюда в Артикомид?".
Она: "Теперь не время об этом рассказывать. Я - Исмина, и я жива, хотя была из-за тебя пленницей, а теперь, как видишь, рабыня. Моя госпожа, хотя она и госпожа, мучится страстью к тебе, стала твоей рабыней и доверяет мне свои любовные страдания, так как любит Исминия, брата рабыни Исмины. Будучи свободной, она в рабстве у Эротов".
Так она сказала и снова стала целовать меня и снова: "Это не я тебя целую, - говорит, - а только передаю тебе поцелуй моей госпожи, Родопы, которой, как полагается рабыне, прислуживаю".
А я в ответ: "Я верю, что ты - Исмина. Я целую тебя в губы, рабыня ли ты, сестра ли мне или возлюбленная, и целую твои поцелуи не потому, что их передает Родопа, а потому, что это поцелуи Исмины, которую Зевс назначил мне супругой, чью руку владыка Эрот вложил в эту мою руку, кого похитил Посейдон, кого ныне владыка Эрот снова возвращает мне. Прощай Родопа с ее любовью, прощай всякая иная дева, которую Эроты на забаву себе могут влюбить в твоего Исминия".
На это Исмина: "Пусть ты не любишь Родопы, пусть отвергаешь ее любовь, пусть верен клятвам - для меня делай вид, что влюблен, и для меня прикидывайся любящим: может быть, такое притворство окажется не напрасным и принесет нам пользу. В худшем случае как рабыня я, не таясь, буду видеться с тобой, как родная сестра обниматься и как посредница передавать тебе поцелуи".
Я ответил: "И боги тебе пусть свидетели будут,172что я не обману твоей любви и не нарушу клятв, которые дал. Я готов помогать тебе разыгрывать эту игру, представлюсь твоим братом и, скрыв, что я возлюбленный твой, прикинусь возлюбленным той. Ты же приноси мне поцелуи или чтонибудь другое, богаче наделенное любовной силой, чем они. На твоих губах и повсюду на твоем теле, где можно собрать любовный урожай, я буду целовать Родопу и оборву весь виноградник, но сохраню девственность моей Исмины и дальше поцелуев не пойду".
Обняв Исмину и всю ее покрывая поцелуями, "Не тебе, - я продолжаю, предназначаются эти поцелуи, твоей госпоже Родопе я их посылаю на твоих губах". А она, словно и вправду собираясь передать мои поцелуи Родопе, бросила меня, побежала к госпоже и стала что-то шептать ей. Я тоже поднялся на ноги, воздав прежде хвалу лавру, под которым сидел, называя его воистину золотым, деревом Аполлона, порождением земли, напоминанием об Афродите и утешителем Эрота.173Итак, Родопа сделала Исмину как бы тропой, ведущей к ее страсти, и ей мнилось, что с помощью служанки она добьется любви; но моей единственной любовью была Исмина, и всю эту любовь я заключил в глубине своего сердца.
Так во время пиршества вкушал я любовь и так пиршество кончилось. Вестник, мой господин, вернувшись к себе, лег и, как это бывает после обильной трапезы, точас заснул.
Я вышел в сад. Снова Исмина служит любви своей госпожи и снова идет к ее возлюбленному, снова обнимает брата, снова целует, снова ей услуживает, снова передает чужие поцелуи. Я в ответ целую Исмину, обнимаю, представляюсь ее братом, прикидываюсь влюбленным в Родопу, в свою очередь шлю ей поцелуи, принимая Исмину как посредницу-рабыню, и открыто наслаждаюсь тайной любовью.
Исмина говорит: "Это письмо тебе от моей госпожи Родопы" - и протягивает мне. Я в ответ: "Исмина, по воле Эрота, ты - моя единственная владычица, страсти к тебе одной я предан, тобой записан в рабы и служу Эроту, эта запись для меня горька и вместе исполнена сладости и несмываема во веки. Ты нитр,174который съел мой вестнический наряд, ты тать, дерзко похитивший мою чистоту, ты - гелеполида,175отнявшая у меня отчизну и отца с матерью. И вот я пленник и теперь, как видишь, - раб. Претерпев все это, я счастлив, оттого что Эрот чудесным образом вернул тебя, мою Исмину, из Аида. Любовь же к Родопе для меня - только обман и вымысел: тебе лишь, Исмина, одной и твоей красоте безраздельно отдал я мои глаза".
Она отвечает: "Хотя твои поцелуи полны страсти, хотя уста, подобно соту, источают мне мед, но любовь я чту не только на словах: мне претит ее свершение, если оно сопряжено с расплатой. Из вестника и свободного человека ты стал рабом и нищим; что я стала рабыней, ты это видишь; из свободной и счастливой ли, должно тебе сказать. Родопа, моя госпожа, может нас спасти и вернуть нам свободу".
Я отвечаю Исмине: "Хотя женщина по природе более пылка, хотя по природе менее постоянна, однако, как говорится в трагедии, Когда нанесена обида ложу их, То кровожаднее не сыщешь нрав другой".176Едва приметная улыбка появилась на лице Исмины.
"Блаженны, - сказала она, - и мужское постоянство и большая холодность в жару любви.
К чему скорбеть, коль словом умертвят меня - В деяньях я спасусь, стяжаю славу так".177
КНИГА ДЕСЯТАЯ
Так-то вот сказала Исмина - страстно, обвила меня руками и поцеловала. "Исминий, - молвила она, - спаси свою Исмину и, что еще важнее, себя, моего Исминия", и снова стала целовать и, целуя, молить: "Послушайся меня, сыграй влюбленного, чтобы я не считала наигранным твое нежелание сыграть". Я подчиняюсь ее уговорам и вскрываю письмо. Звучало оно так:
"Дева Родопа, дочь Сострата, шлет привет возлюбленному своему Исминию.
Исминий, я счастлива отчизной, родом и всем прочим, что составляет людское счастье, об этом ты по всему можешь заключить - сами обстоятельства тебе свидетельствуют. То, что всецело, включая даже глаза, я сберегла сокровище своей невинности нерушимым, непререкаемо доказали источник и лук Артемиды. Но ты, хоть и раб (не сердись на меня за это слово), всю душу мою затопил источниками Афродиты и ранил любовными стрелами. Хотя я дева, хотя счастлива, хотя славна - все готова я отдать за твою любовь и эту мою отчизну, знаменитый город Артикомид, за твой Еврикомид, где никогда не была. Мое богатство и рука, которая пишет тебе это письмо, даруют тебе свободу. Исмина, моя служанка и твоя сестра, отныне тоже свободна. Да будешь ты счастлив, сменив рабство на брак с Родопой".