— Авдонин, а Авдонин?
— Чего? — наклонился тот.
— Есть выход: садись в седло головой…
Авдонин даже не обиделся. Ну и Швах! Чуть живой, а зубоскалит.
За поворотом дороги открылась маленькая деревушка. Егоров завел подводы в придорожные кусты и отправился на разведку. Деревушка оказалась почти пустой. Жили только в двух хатах. Остальные стояли сиротливые, забитые, брошенные.
Из крайней на стук вышла молодая женщина, повязанная по брови темным вдовьим платком, недоверчиво посмотрела на бойца и сказала, что белых не видно, а воды может дать.
Когда маленький обоз не спеша въехал в деревушку, молодайка уже стояла возле поломанной изгороди с ведрами. Платок она успела сменить на цветастый полушалок. Телеги остановились. Движимая простым бабьим любопытством, она подошла к передней подводе, наклонилась к раненым и вдруг всплеснула руками:
— Яша, Яшенька!
Швах открыл глаза и чуть слышно выдохнул:
— Нюрка? Ты откуда здесь? Вот чудеса-то…
— Какие же чудеса! — воскликнула женщина. — Вот хата моя. Забыл, что ли?
Яшка хотел приподняться на локте, но это оказалось не по силам.
— Куда вы его везете? — накинулась Нюрка на Егорова, с удивлением наблюдавшего эту сцену. — Оставьте Яшу у меня. Я его выхожу, на ноги поставлю. А то у вас умрет по дороге-то. Оставь, служивый…
— Ну что ты мелешь пустое? — грубовато оборвал ее Егоров. — Как я его оставлю. — Увидев отчаяние на Нюркином лице, он смягчился: — Да ты не бойся, в хорошее место его везу, на лечение. А ты откуда его знаешь?
Нюрка нашлась мгновенно:
— Кум он мне.
— Вот как? — удивился Егоров. — Когда же это вы покумиться успели?
Почувствовав насмешливый взгляд, Нюрка потупилась.
— Ладно, — сжалился Егоров. — Поправится — скажу, чтобы заехал к куме, а сейчас и думать забудь. Не оставлю.
— Эй, Егоров, пойди-ка сюда, — позвал Авдонин. Он стоял на обочине дороги и показывал рукой вдаль. Егоров подошел, Дорога за деревней, та самая, по которой предстояло идти обозу, тянулась ровной лентой, исчезая в сероватом дождливом мареве, а на горизонте, полускрытые нависшей хмарью, маячили три черные точки.
— Верховые, — сказал, вглядевшись, Авдонин.
— Дела-а, — насторожился Егоров. — Надо ховаться.
Инициативой неожиданно завладела Нюрка. Раненых быстро перенесли в сарай, что стоял за хатой, на сено, а подводы с лошадьми загнали в неглубокий овраг на задах деревни.
— Вы сидите в сарае, не выглядывайте, — распорядилась Нюрка. — А я их встречу, если мимо не проедут. В сарай-то они не полезут, незачем…
Егоров прикрыл за собой дверь полузавалившегося строения, присел в углу на корточки, положил на колени карабин. В сарае было полутемно. Тихо лежали в мягком сене раненые. Авдонин, тоже с карабином, стоял возле пустой кадки, покрытой фанерой. На ней лежали щепки и легкий плотничий топорик.
С улицы донесся глухой топот копыт. В щель Егоров разглядел троих дюжих казаков. У хаты они остановились. Двое остались в седлах, третий, по-видимому начальник, спешился. Егоров, услышал его голое, но слов разобрать не мог. Отвечала женщина.
Старший казачьего разъезда и не думал останавливаться в деревушке. Погода была хуже худого, и он спешил поскорее вернуться восвояси. Но в окошке первой же хаты он заметил миловидное женское лицо, выглядывающее из-за занавески. Урядник крякнул и придержал коня.
— Подождите здесь, — буркнул он своим подчиненным и спрыгнул с лошади. Не успел казак сделать и пяти шагов, как женщина выбежала на крыльцо, наскоро прикрыв голову цветастым платком.
— Экая ты ягодка, — покрутил он ус. — Кто в хате есть?
— Дед, — ответила, задыхаясь от волнения, Нюрка.
Казак шагнул через порог. За пустым столом действительно сидел древний, седой старик.
— Здорово, служивый, — выкрикнул он неожиданно тонким голосом.
Урядник не ответил и вышел на крыльцо. Нюрка за ним. Справа в десяти шагах чернел потемневшими от воды слегами сарай. Казак оглянулся на Нюрку, окинул взглядом ее стройные ноги, высокую грудь и крепко схватил ее руку:
— Пойдем!
Женщина молча забилась, упираясь, но здоровенный детина стащил ее со ступенек и поволок к сараю.
— Стой! — крикнула Нюрка. — Стой. Сама пойду.
— Давно бы так, — выпустил ее руку урядник.
Нюрка поправила сбившийся платок и, повернувшись к казаку, громко и отчетливо произнесла:
— Без шума все надо делать. Слышишь, без шума.
Урядник недоуменно пожал плечами, а Егоров, притаившийся в сарае, сразу понял, что эти слова адресованы ему. Он подкрался к двери и поднял карабин. Авдонин схватил с кадки топорик.