— Твоего мнения не спрашивают, Харриет, — осуждающе промолвила миссис Бивер. — И если не хочешь на свою голову неприятностей, то держи язык за зубами, когда она рядом, эта самая Мартин. Скажи ей что поперек — и саму выгонят, как Рут, а мне тогда, выходит, всю твою работу делать. — Миссис Бивер повернулась к мисс Барвик: — Она тут с год, эта Мартин, как раз в этом месяце год и будет. — Кухарка вздохнула. — И год этот радостным не назовешь. А тут еще этот приезжает…
Именно этого момента поджидала Сара.
— Вы о докторе Гейнуэлле?
— Так вы о нем слышали? — На лице миссис Бивер отразилось любопытство. — Небось, в деревне про него говорят?
— По правде сказать, миссис Бивер, — ответила Сара, не скрывая тревоги, — только про него и говорят. — Она придвинулась ближе к кухарке. — Все, конечно, переживают за мисс Нэш. Мы-то думали, что место ей достанется, все ведь знают, какая она хорошая учительница. А теперь… — Она развела руками. — Я надеялась, может, вы знаете, что происходит и можно ли чем-нибудь помочь делу…
Миссис Бивер помрачнела.
— Мне тоже жаль мисс Нэш, право слово, жаль. Когда я про это дело услыхала, то прямо вся не своя сделалась, Харриет не даст соврать. Где ж тут справедливость, чтоб невесть откуда явился этот Гейнуэлл и отобрал у мисс Нэш это место. Порядок есть порядок. — Она взглянула на Харриет, ища поддержки. — Разве не так я сказала, а, Харриет? Порядок есть порядок.
— Точь-в-точь ваши слова, — подтвердила Харриет.
— А все потому, что эта Мартин думает, будто он так уж хорош. — Миссис Бивер воздела руки. — Но что делать, я понятия не имею, а и знала бы, держала бы рот на замке. Если Мартин услышит, что я в это вмешиваюсь, она меня со свету сживет. Не иначе и меня выгонит отсюда.
— Мисс Мартин? — Сара тяжело задумалась. — Она-то какое имеет к этому отношение? Ведь доктора Гейнуэлла школьному совету рекомендовала сама леди Лонгфорд.
— Так то оно так, да только ее светлость этого доктора и в глаза не видела, уж я-то знаю. Хотя плохого про него не скажу, — с опаской добавила миссис Бивер, — ведь он, говорят, в ниверситете учился, миссионером был, и человек, видать, набожный. Только вот, думается мне, ее светлость малость торопится делать все так, как ей эта Мартин нашепчет.
— Понимаю, — задумчиво заметила Сара. — Интересно, каким образом сама мисс Мартин попала в Тидмарш-Мэнор и стала секретарем леди Лонгфорд? Наверно, они и раньше были знакомы. Может быть, их связывает старая дружба?
— Дружба? — Миссис Бивер пренебрежительно фыркнула. — Да ничего такого между ними не было. Перед этой Мартин тут была миссис Стюарт, очень славная женщина, спокойная, рассудительная, терпеливая — а ведь с ее светлостью это ох как нелегко.
— Ох как нелегко, — подхватила Харриет.
— Ох как нелегко, — повторила миссис Бивер. — Миссис Стюарт была с ее светлостью еще до смерти лорда Лонгфорда, и все мы ее любили, да пришлось ей уехать в Карлайл — ухаживать за своей старой матушкой. Тогда ее светлость обратилась в какое-то агентство, и отозвалась одна только мисс Мартин.
— Только она? — удивилась Сара.
— Я и сама не могу взять в толк, как такое может быть, — сказала миссис Бивер. — Правда, мы тут на отшибе, если кому нужно большое общество. Ну и ее светлость не шибко щедра. — Она глянула на часы и отодвинулась от стола. — Боже правый, времени-то! А я еще с фазанами не управилась. Харриет, положи нож и принеси десяток картошек. Обед на носу, да этот новый господин вот-вот объявится, а у нас дел невпроворот.
Сара осушила чашку и опустила ее на стол.
— Спасибо за чай, — сказала она. — Надеюсь, пирог пойдет леди Лонгфорд на пользу.
— Ох, хорошо бы, — сказала миссис Бивер с искренним чувством и решительно встала. — Ох, как хорошо бы. Ее светлость, правда, не подарок, с ней, бывает, и намучаешься, да только не дай Господь ее потерять. — Она снова нахмурилась. — Харриет, я что тебе велела? А ну марш за картошкой!
18
«Кровь!»
Пока влекомая пони повозка с мисс Поттер и мисс Барвик поднималась по Каменке в сторону Тидмарш-Мэнор, в Сорее начинался обычный день, наполненный привычными летними трудами. Окна домов распахивались навстречу теплому ветерку, на солнышко вывешивались лоскутные одеяла — проветрить да просушить, хозяйки растапливали печи, наводили порядок на кухне, вытряхивали на крыльце пыльные тряпки. Матери посылали детей в огород — вытащить пару луковиц и нарвать салат для дневной трапезы, а сами шли в Дальний Сорей к мяснику за еженедельным куском говядины, в то время как их мужья уже трудились в поте лица в мастерской, на поле или на скотном дворе.