– Вот Малая Нева. Вот здесь, у Биржевого моста, Ватный остров, а на нем - казенный винный склад номер два. Охрана поручается вашему заводу. Выступать немедленно.
– А оружие? - спросил Бушмакин.
– Вы считаете, что против обманутых людей нужно оружие? - удивился Сергеев.
…Построились в колонну. Так уж получилось, что впереди, рядом с Сергеевым, оказались и Коля с Бушмакиным. Молча вышли за ворота завода и направились к набережной Невы.
У Летнего сада колонну догнала Маруська. Через плечо у нее висела огромная санитарная сумка военного образца.
– Женщинам в таком деле места нет, - сказал Сергеев.
– А где женщинам есть место? - ехидно осведомилась Маруська. - В двуспальной кровати?
– Ну и язычок, - покрутил головой Сергеев.
– Она теперь не уйдет, - сказал Бушмакин. - Бесполезно.
Маруська пристроилась рядом с Колей и старалась шагать в ногу.
– Горемыкинская Виолетта дала, - она похлопала по сумке. - Шептуну старому, Горемыкину, еще когда он председателем был, такая сумка по должности полагалась. В коридоре на вешалке висела. Мало ли… А вдруг они себе бо-бо сделают? Не просто ведь шептун. Пред-се-да-тель совета министров…
Впереди, слева, открылся Ватный остров. Он сплошь был застроен одноэтажными, барачного типа складами. К острову вел утлый деревянный мост.
Сергеев остановил колонну. Вдалеке тускло маячил купол Исаакия, ближе виднелась Ростральная колонна. Слева, в Петропавловке, слегка дымили высокие трубы Монетного двора…
Коля вертел головой во все стороны и восхищенно цокал.
– Переполняют впечатления? - улыбнулся Сергеев. - Наш город красив…
– Я так мыслю, - подошел Бушмакин. - Все сосредоточиваемся на острове. Если что - мост аннулируем.
– Как?
– Выкатим на середину бочку спирта, подожжем и - покедова! - весело сказал Бушмакин.
– Складской скрылся! - подбежал Вася. Рядом с Васей - статный голубоглазый парень в порванной студенческой тужурке. - А это, - Вася весело улыбнулся, - Никита, сын нашего мастера.
– Вы что, студент? - с сомнением посмотрел на него Сергеев.
Никита оглядел свою форму, пожал плечами:
– Нет… Это я купил по случаю, чтобы утешить отца. Он, видите ли, мечтал, что я стану студентом. Ну и пришлось притворяться. Из человеколюбивых побуждений, так сказать. Год сходило, а перед самым двадцать пятым октября отец увидел меня на Сытном рынке - я дрова таскал - все понял и выгнал из дома.
– Как он? - спросил Сергеев у Бушмакина. - Ничего?
– Отец - колеблющийся, - сказал Бушмакин.
– А Никита - свой в доску! - вдруг заявил Вася. - Я за него ручаюсь!
– Ручаешься? - усмехнулся Бушмакин.
– Между прочим, напрасно смеетесь. Никита уже давно и прочно стоит за народное дело. Так, Никита?
– Подтверждаю, - кивнул Никита. - Я всем нутром за революцию!
– Он, когда выбивали юнкеров с телефонной станции, помогал большевикам, - сказал Вася. - Включал-выключал телефоны.
– Умеете? - спросил Сергеев.
– Сестра у меня там работала, - тихо сказал Никита. - Убили ее… Юнкера…
– Понятно… - кивнул Сергеев. - Ломайте замки, берите себе в помощь людей и катите сюда бочки со спиртом. - И ты, Коля, давай с ними.
Коля, Никита и Вася убежали. Бушмакин достал кисет, протянул Сергееву:
– Одалживайтесь.
Скрутили цигарки, закурили.
– Из каких будешь? - спросил Бушмакин. - С первой встречи стараюсь, а определить не могу! А у меня глаз на человека острый.
– Механик я, - сказал Сергеев. - Работал в Пулковской обсерватории, ремонтировал телескопы. Но это больше для прикрытия основной работы.
– А основная?
– Революция, - просто ответил Сергеев.
Прикатили бочки, вышибли днища. В ноздри ударил густой запах спирта. Вася потянул носом и шутовски закачался.
– Вот благостыня…
– Ты не вздумай, - нахмурился Бушмакин.
– Да что вы, - заулыбался Вася. - Я этих пьяниц во как насмотрелся. У нас все пили: отец, братья, соседи… Выпьют и посуду бьют, то друг другу морды. Я с тех пор пьяных ненавижу.
– Причины пьянства надо ликвидировать, - негромко сказал Сергеев. - Проклятые причины, из-за которых народ пьет без просыпу. Ну, дайте срок. Разберемся.
Коля увидел Маруську. Она стояла у воды и смотрела в сторону Петропавловки. Он подошел, встал рядом. Ему вдруг захотелось сказать какие-то хорошие слова, сделать что-нибудь эдакое, удивить, - а она бы обратила внимание, ласково посмотрела… Но слов не было, а сделать… не разбежаться же и не прыгнуть в ледяную воду.
– Слышь, Коля, - сказала вдруг Маруська. - Ты знаешь такое слово: "счастье"?
– Слыхали, - смутившись, ответил Коля. - Сказка такая есть - про горе-злосчастье.
– Так то про горе, дурачок… - Она засмеялась и провела ладонью по его щеке. - А счастье - это все наоборот, понял?
– Когда хлеба много, - сказал Коля. - Дом новый, корова и лошадь. И людей бить не надо. Противно людей бить.
– Про любовь забыл, - Маруська печально посмотрела на него и вздохнула. - Человек без любви, что дерево без листьев… Нету толка в таком человеке. А ты бы мог меня полюбить? Да не красней, я так, к примеру.
– К примеру мог бы, - выдавил Коля. - А к чему спрашиваешь?
– Идут! - закричал кто-то.
Коля оглянулся. Со стороны Александровского проспекта к мостику двигалась огромная толпа. Погромщики шли медленно, молча, была в их движении какая-то уверенная, не знающая пощады сила. Передние вышли к самой воде, задние напирали, толпа волновалась.
Коля посмотрел на своих. Рабочие замерли, многие, как заметил Коля, едва скрывали страх и растерянность.
Он всмотрелся в толпу. Кривые, пьяные улыбки, остановившиеся глаза - все было видно хорошо, отчетливо, потому что защитников острова и погромщиков разделяла только узкая полоска воды.
Несколько погромщиков попытались было взойти на мост, но их остановил окрик Сергеева: