Домой пошел пешком — «Волга» настолько прокалилась под солнцем, что, сунув голову в салон, Николай Федорович тут же отпрянул и сказал водителю, вытирая обильно выступивший пот:
— Езжай обедать…
По дороге он решил зайти на рынок — купить свежей клубники. Потом вспомнил, что на нем форма генерала милиции, и покачал головой: «Рынок еще разбежится». Свернул в боковую улицу — тенистая, заросшая старыми тополями, она напоминала аллею в старинной усадьбе. Николай Федорович с наслаждением вздохнул полной грудью и неторопливо зашагал у самых деревьев — здесь было наиболее прохладно.
— Товарищ генерал, — услышал он и оглянулся. Его догонял высокий, нескладный парень лет двадцати пяти в мешковатом костюме и модных, но давно не чищенных туфлях. Все это Николай Федорович успел отметить про себя, пока парень, явно волнуясь, приближался к нему.
— Что случилось? — спокойно спросил Николай Федорович, внимательно всматриваясь в лицо незнакомца. «Глаза не отводит, нервничает, наверняка холостяк и увлекается всем подряд без всякой меры», — подумал Николай Федорович и усмехнулся: «Я уже по методу Шерлока Холмса рассуждаю, явно пора на пенсию».
— Отойдем в сторону, товарищ генерал, — робко попросил парень.
— Отойдем, — согласно кивнул Николай Федорович. — Вон в кустах скамейка, там никого нет и никто ничего не услышит. — Николай Федорович сказал это без тени насмешки, доброжелательно и серьезно, и парень благодарно посмотрел на него. Когда сели, парень сказал:
— Вы, товарищ…
— Николай Федорович, — перебил Кондратьев. — Не волнуйтесь, говорите спокойно.
— Хорошо, — парень вздохнул. — Моя фамилия Лабковский, Егор Кузьмич. Работаю лаборантом. Тут такое дело… Не знаю, с чего и начать…
— С начала, — улыбнулся Николай Федорович.
— У нас такое производство, что сплошь и рядом идет платина и золото. Фольга, проволока, порошок. В учете я не разбираюсь и в способах хранения тоже, но не об этом речь.
— Вы считаете, что кто-то подбирается к этим материалам? — пришел на помощь Николай Федорович.
— Да! — обрадовался Лабковский. — Я расскажу все, что знаю, а вы судите. Вчера я проходил по двору, разгружали фургон с приборами — рабочий Пашутин и шофер Бородаев. Слышу, Бородаев говорит: «Санько» просил передать — в ближайшие дни оно поступит в кладовую… Надо быть готовыми…» Пашутин отвечает: «Я уже чалился раз, а теперь, если что, мне „ВМН“ будет…» Бородаев отвечает: «Санько» — профессор, он все продумал»… И ушел. А потом узнаю: завтра, это, значит, сегодня, в кладовую поступает десять килограммов золотой фольги.
— Как вы узнали? — насторожился Николай Федорович. — Это достаточно секретные сведения?
— Что вы, — махнул рукой Лабковский. — Я в столовой за обедом слышал. Девчонки из соседнего отдела трепались. У нас насчет бдительности, товарищ… Николай Федорович, не слишком. Я первое время после армии удивлялся, потом привык.
— Где служили?
— Внутренние войска МВД. Так как же быть, Николай Федорович?
— В милицию не ходили? Ну и подождите. — Николай Федорович задумался. — Я приму необходимые меры. Если понадобится ваша помощь, вас уведомят. Все. Да, вот еще что. «Санько»… Это что же, фамилия? Такой человек работает у вас?
— Нет, — покачал голозой Лабковский. — У нас коллектив небольшой, я знаю всех наперечет. Человека с такой фамилией у нас не было и нет.
— Ну хорошо. — Николай Федорович протянул Лабковскому руку. — Как договорились: если что — вас известят.
…Через два часа Кондратьев уже входил в кабинет замнача МУРа Рудакова. Поздоровались, несколько минут с грустными улыбками вспоминали сорок первый, сорок пятый. Потом Николай Федорович сказал:
— Я с заместителем министра договорился и получил разрешение на личное участие в операции. Речь идет о «Санько».
— Думаешь, тот самый? — Рудаков не удержался, вскочил со стула. Николай Федорович посмотрел на него строго, нажал на плечо, усадил обратно:
— Слушай, генерал, тебе сколько?
— Пятьдесят три, — смутился Олег. — Я еще молодой.
— Да я разве спорю? Договоримся так: я возглавлю эту разработку. Миронов где сейчас?
— В Москве, только что закончил сложное дело об убийстве.
— Давай мне Миронова и еще… личная просьба: внук мой, Генка, заканчивает нашу академию. Я с начальником согласовал. Не будешь возражать, если практику он пройдет у меня?
— Семейственность разводишь, — улыбнулся Рудаков.
— У нас — династия, — гордо сказал Николай Федорович. — Все служили в милиции: я, жена-покойница… Сыновья, теперь вот внук.
— О чем разговор. — Олег нажал кнопку селектора: — Полковника Миронова ко мне. — Посмотрел на Кондратьева и добавил: — Успеха, генерал. Миронова введи в курс дела сам. Всех необходимых людей, технику разрешаю брать без всяких ограничений. А вообще-то непривычно.
— Что именно? — удивился Николай Федорович.
— Профессор академии в роли инспектора. На тебя могут обидеться коллеги по академии.
— Пусть обижаются. У нас кое-кто давно забыл, как выглядит дежурная часть отделения милиции.
— Да-а… Техника сейчас не та, что в наше время, — вздохнул Олег. — Нам бы тогда такую, мы бы сто из ста раскрывали!