И оперативная группа Кондратьева осталась без сведений. Без тех сведений, которые разом могли все поставить на место. Правда, Смирнов доложил Николаю Федоровичу о ранении Эсадзе. Но проверка материала подтвердила: случайное ограбление.
Два дня спустя Бородаев сказал Витьке:
— Ну, счастлив твой бог, парень. Узнал тебя Эсадзе или не узнал, видно, решил молчать.
— Не видел он меня, — беспечно махнул рукой Витька. События того вечера отошли в прошлое и казались всего лишь неприятным сном.
Бородаев внимательно посмотрел, усмехнулся:
— Ему догадаться, что это ты, — раз плюнуть. Он из-за Зины молчит. Любит он ее, понял?
Витька нахмурился:
— Давай по делу. Борода. Об этом — все!
— Готовься, — снова усмехнулся Бородаев. — Скоро дам тебе сигнал.
Иванов вышел из кабинета, тщательно запер дверь. В руке он держал газетный сверток. По внутреннему коридору он перешел из административного корпуса в заводской и вышел точно к дверям специальной кладовой. Посмотрел на часы — было ровно два. И почти сразу же, буквально через несколько секунд, из-за поворота двое рабочих выкатили тележку, на которой стоял алюминиевый контейнер с готовой продукцией. Сквозь решетку Иванов увидел Зину. Она находилась около открытого сейфа и выдавала работнику 2-го цеха тоненькие пачки с золотой фольгой.
Иванов прошел по коридору и остановился на повороте. Здесь были двери, которые вели на одну из внутренних лестниц. Эта лестница соединяла несколько подсобных цехов, расположенных на разных этажах корпуса. Иванов вышел на площадку. В углу матово поблескивал ствол шахты мусоропровода — почти такого же, что и в обычных жилых домах, только пошире. Этот мусоропровод предназначался для эвакуации бумажных отбросов из картонажного цеха. Изредка девушки-работницы вывозили на площадку тележки с мусором и, натянув огромные брезентовые рукавицы, сбрасывали его в шахту. Некоторое время Иванов наблюдал за ними, потом подошел к мусоропроводу и швырнул в него свой пакет.
Вечером после работы Зина догнала Витьку неподалеку от проходной.
— Отойдем.
Они сели на скамейку в скверике перед станцией метро.
— Витя… Ты только не вздумай мне врать! Ты ударил Эльдара?
— Вот еще, — нервно хохотнул Витька. — Еще чего скажи.
— Где мой нож?
— Вот, — Витька полез в карман, достал нож. Зина раскрыла его и долго смотрела на матово поблескивающее лезвие.
— Значит, не ты?
— Заладила, — Витька вырвал у нее нож, сунул в карман. — Все?
— Все, — кивнула она. — Иди. Но ударил его ты. Я чувствую, что ты. Ненавижу тебя, мелкого и трусливого гада! Уходи сейчас же. Слышишь?
— Слышу, — Витька повернулся. — Еще раз-другой все равно встретимся. А там, как в песне: «Проходит жизнь, как яркий сон».
Он ушел.
Спустя несколько часов к наземному вестибюлю станции «Ленинские горы» подъехало такси. Миронов вышел из машины, скрылся в дверях метро. Пашутин уже ждал около разменных автоматов и читал газеты. Они вместе ступили на эскалатор. Время было позднее, пассажиры торопливо сбегали вниз — скоро должен был уйти последний поезд.
— Они готовятся, — Пашутин сошел на ступеньку вниз и повернулся лицом к Миронову.
— Это хорошо, что вы сказали они…
— Почему? — удивился Пашутнн.
— Отделяете себя от них. Это хорошо. Подробности?
— Будут брать платину, — внушительно сказал Пашутин. — План такой: завтра всю платину — сто кило порошка — отправляют соседям на смежное предприятие. Повезет Бородаев. И не довезет до места.
— Ясно. Кому они собираются сбыть эту платину?
— Не выяснил, — Пашутин виновато раззел руками. — Скрывают. Осторожны очень.
— Вы уверены, что платина — конечная цель? — Миронов внимательно посмотрел на Пашутина.
— Уверен, — вздохнул Пашутин. — Платина.
— А золото? — осторожно спросил Миронов. — Честно сказать, логики нет: возились с Володиным, готовились, а теперь в сторону. Пятьдесят килограммов золота — не шутка.
— Все просто, — Пашутин смотрел Миронову прямо в глаза. — У Бородаева ничего не вышло с Витькой в том смысле, что Витька с Зинкой окончательно расплевались, и, сколько Борода их ни мирил — голяк. Раньше ведь как рассчитывали? Витька Зинку обработает, она все и сделает. Не вышло.
— Значит, Володина побоку?
— Выходит, так.
…За зеркальными стеклами галереи переливались мириады вечерних огней. Вот они скрылись за кронами Нескучного, стало темнее.
— Спасибо, поезжайте домой, — отпустил Пашутина Миронов. — Если что — звоните.
— Есть.
Пашутин обладал определенным контрмилицейским опытом. Он понимал, что за ним могут следить. Знал, что любой его разговор могут прослушать и записать на пленку. Он был предельно осторожен. Но в том-то и дело, что никакой, даже самый изощренный преступник не в состоянии всего увидеть и обо всем узнать, даже если он осведомлен о возможности милиции, готов к встрече с ней.
Под грохот колес Пашутин задремал и не заметил, что еще с перрона его «ведут» сотрудники специальной службы уголовного розыска. Кстати, они вели его с того самого дня, как он предложил свою помощь Миронову. Вели не потому, что Николай Федорович и его сотрудники всем не верили. Просто слишком большая ставка была на кону, чтобы можно было вот так, запросто, довериться первому встречному. И Пашутина проверяли. Однако эта проверка ничего компрометирующего не дала…