Матросики окружили генерала с семейством: женой в черном кружевном платке и сыном-гимназистом. Генерал был в шинели без погон, на околыше фуражки чернел овал от кокарды.
— Давай, Степа! — крикнул кто-то, и краснорожий пустился вприсядку вокруг генеральской жены:
Генерал хотел было оттолкнуть гармониста, но матросы удержали его за руки.
— Вот так-то, ваше превосходительство, — осклабился матрос, шутовски вытягиваясь перед генералом во фрунт.
Генерал схватил жену и сына за руки, бросился бежать.
Веселая компания захохотала и удалилась, обнявшись.
Над площадью долго еще звенели переливы гармошки.
Коля зазевался и наступил на ногу мордастому мужчине с саквояжем, на затылке незнакомца каким-то чудом держался котелок.
— О-ох, — простонал мордастый, отталкивая Колю, ощерился, процедил: — Парчушник…
Коля увидел разом помертвевшее лицо Арсения, развел руками, сказал смущенно мордастому:
— Извиняйте. Ненароком мы…
Мордастый ударил Колю под дых: раз, второй, третий…
Коля не ожидал этого и защититься не успел. Он опустился на асфальт и только хватал ртом воздух.
Толпа брызнула в стороны.
— Убивают! — завопила бабка с узлом.
Мордастый пнул Колю ногой и сказал:
— Я бы тебя, фраер, на месте пришил, да у меня вон к нему, — он кивнул на Арсения, — дело есть… — Он шагнул в сторону и исчез — растворился в толпе.
Арсений, икая от страха и растерянности, поклонился ему в спину, дернул Колю за рукав:
— Вставай, рвем когти!
— Чего? — не понял Коля, с трудом поднимаясь и отряхивая одежду.
— А то, что слинять нам надо! — нервно сказал Арсений.
Он задумчиво посмотрел на Колю, словно заново его оценивая:
— Если что — поможешь мне?
— Само собой… — сказал Коля и добавил зло: — Убью я этого змея. Вот только пусть мне попадется еще раз!
— Нельзя, — сказал Арсений. — Сеня Милый это…
— Да хоть кто! — Коля обозлился окончательно. — Убью, и весь сказ!
— Пахан он. За ним знаешь сколько людей? Они нас на краю земли найдут! Иди за мной и молчи!
Они направились к трамвайной остановке. Арсений шел и думал, что Колю теперь бросать нельзя — силен парень, в случае чего защитит, хотя бы на первый раз. Дело-то ведь не в том, что Коля Сеню Милого обидел. Дело и том, что был за Арсением должок, и давно хотел Сеня этот должок получить, а Арсений по жадности и глупости уклонялся от расчета, да, кажется, доуклонялся.
А Коля думал, что, конечно же, нельзя бросать благодетеля в беде, а страна его, уркагания, должно быть, дрянь, если живут в ней такие вот Сени Милые и всех преследуют и грабят, да еще и отомстить могут.
Коля шагал следом за Арсением и даже не догадывался, что потом, спустя много-много лет, вспомнит эту свою первую встречу с уголовным миром и свои мысли вспомнит, и поймет, что именно в этот день и час вступил он с этим миром в долгую, изнурительную, опаснейшую борьбу, борьбу не на жизнь, а на смерть.
Подошел трамвай — красный, звенящий, с искрами над дугой, но Коля не удивился и воспринял это чудо как вещь саму собой разумеющуюся. Люди, сбивая друг друга с ног, хлынули к дверям вагонов, но Коля всех растолкал и не только успел втащить Арсения на площадку, но и сам забрался, спихнув на мостовую какого-то мешочника. Тот перевернулся и, грозя вслед уходящему трамваю кулаком, что-то кричал, должно быть, ругался.
Арсений одобрительно посмотрел на Колю:
— Так и делай. Не ты людишек — так они тебя.
И вдруг схватил Колю за руку, просипел срывающимся голосом:
— Там… На задней… Ох, мать честная!
Коля оглянулся: на задней площадке стояли два громилы — в шоферских картузах, в тельняшках под рваными пальто.
— Нам кранты, — одними губами проговорил Арсений.
— Что делать? — спросил Коля.
— На, — Арсений сунул Коле финку. — Если полезут — бей. Не мы их — так они нас… закон известный.
— Чего им надо? — хрипло спросил Коля, вздрагивая ог прикосновения к металлу: финки он еще ни разу в жизни в руках не держал.
— Должок за мной есть, — дернул уголком рта Арсений.
— Отдайте, — посоветовал Коля.
— Нечем, — глухо отозвался Арсений. — Да и поздно. За расчетом пришли. Поставят на правило, а там, глядишь, и амба будет.
Бандиты начали проталкиваться к передней площадке.
Арсений схватил Колю за руку и поволок за собой. Пассажиры ругались.
Человек лет сорока в рабочей одежде — длинный, нескладный, с вислыми усами и большими, добрыми глазами встретил испуганный Колин взгляд и улыбнулся, словно хотел подбодрить. Коля улыбнулся в ответ, и вдруг по трамваю пронесся всеобщий вздох: богато одетая женщина, которая стояла в проходе, держа в руках туго набитую сумку, начала сползать на пол. По спине ее расплывалось багровое пятно. Пассажиры хлынули в стороны, женщина упала. Один из бандитов подхватил ее сумку и тронул за плечо вагоновожатого.
— Стой!
Трамвай замер, словно налетел на невидимую стенку. Наверное, вожатый уже привык к подобным происшествиям и хорошо знал, с кем имеет дело.
— Сволочь, — в спину бандиту сказал вислоусый.
Бандит обернулся, тронул финкой подбородок вислоусого:
— Гуляй, папаша, не нарывайся.
Оба бандита спрыгнули с подножки. Коля подумал, что опасность миновала, и страхи Арсения, по всей вероятности, были напрасны, но первый бандит поманил Арсения пальцем:
— Чинуша! Слезай, черт паршивый. И фраера захвати.
Арсений обреченно взглянул на Колю и послушно шагнул к выходу. Коля — следом. Пассажиры жалостливо смотрели им вслед.
— Не ходи, парень, — тихо сказал вислоусый. — Убьют.
Коля потерянно взглянул на него и спрыгнул с подножки вслед за Арсением.
— Пошел! — крикнул бандит вагоновожатому.
Тот медлил. Второй бандит обнажил финку и угрожающе двинулся к подножке трамвая.