— Я попробую пустить своего Сеньку, — сказал Николай Павлович, — он у меня привык.
Сенька быстро поднялся на высокую тумбу и смело сделал на ней стойку.
— Молодец! — крикнул Дубняк и угостил Сеньку сахаром.
Вслед за Сенькой на высокую тумбу поднялись Катька и Степка и по команде «оф!» поднялись на лапах.
— Браво! — крикнул Ладильщиков, — браво! Между двух пестунов, посредине площадки, стоял в пестром клоунском костюме Сенька, похожий на смешного толстенького человечка.
— Это будет очень интересный трюк, — проговорил Николай Павлович.
Радовался и Дубняк, но в то же время с огорчением думал: «Нет у меня в группе такого способного, как Сенька…»
Потом по примеру Сеньки пестуны, Катька и Степка, сходили по лестнице вниз на передних лапах, как настоящие акробаты.
После того как медвежата освоились. с этим акробатическим номером, их стали приучать к работе на трапеции. Трапеция была в виде круга, подвешенного на тросе. Медвежат заставляли хвататься за трапецию зубами и передними лапами, но они не хотели этого делать. Тогда обмазали трапецию медом. Медвежата облизывали мед, а как только трапецию начинали поднимать, они тянулись за ней, вставали на дыбки, но не хватались ни зубами, ни лапами.
— Погодите, Николай Павлович, — сказал Дубняк, — я сам с ними…
Он ухватился за трапецию. Медвежата, видя своего хозяина рядом, посмелели и тоже уцепились за нее. Катька ухватилась лапами и зубами, а Степка только лапами, и, когда трапецию подняли метра на полтора от земли, он сорвался, упал и… замер. Николай Павлович подошел к нему и, ткнув слегка в бок, проговорит
— Ну, ты, малыш, вставай. Медвежонок не шелохнулся.
— Уж не умер ли он? — спросил подбежавший Дубняк.
Осмотрели медвежонка, ощупали. Повреждений у него не было никаких, но он был мертв.
— Шок от страха, — проговорил Ладильщиков.
— Жалко Степку, — промолвил Дубняк. — Как же я теперь без него…
— Мы с вами сделали ошибку, — сказал Ладильщиков, — нельзя было поднимать их без страховки.
Вместо погибшего Степки стал работать Сенька. На медвежат надели ошейники и цепочкой прихватили к трапеции.
— Теперь безопасно, не убьются, — сказал Ладильщиков.
За сласти медвежата «пилили» дрова и делали кульбиты, то есть кувыркались через голову вперед и назад. Первым во всех этих трюках был Сенька, озорной, веселый, энергичный.
Отработав все трюки, стали проводить их по сценарию в определенной последовательности, и звери быстро усвоили этот порядок: как только заканчивался один трюк, звери сами шли на очередной номер. Лишь озорной Сенька нарушал иногда этот порядок: вскакивал со своего деревянного конька и лез играть то к львицам, то к Катьке, то к Потапу. Львицы ощеривались и угрожающе рычали. Катька дралась с ним, а здоровенный Потап принимал его радушно: обхватывал лапами и облизывал,
— Сенька, на место!
Медвежонок торопливо бежал к своему коню, опасливо посматривая на хозяина, в руках которого был кнут. Сев верхом на коня и ухватившись передними лапами за его крутую шею, Сенька покачивался на нем вперед-назад и так смиренно посматривал на хозяина, словно хотел сказать: «Чего вы на меня кричите… Видите, я опять на своем месте».
Репетиции шли почти целый день. С утра в цирке Ладильщиков дрессировал своих зверей, и на этих репетициях неизменно присутствовал Дубняк, а вечером в зверинце проводил дрессировку Дубняк в присутствии Ладильщикова. Дубняк радовался и в то же время волновался. «Дела идут успешно, но примет ли художественный совет мой аттракцион? И утвердит ли главк? И как будет дальше с Сенькой? Наверно, Николай Павлович возьмет его обратно, а без Сеньки у меня не то будет…»
ПИСЬМО
Вера получила письмо от мужа, Иван Данилович писал: «Здравствуйте, мои дорогие Вера и Руслан! Не обижайтесь на меня за то, что я долго вам не писал. Я был тяжело ранен и не знал, чем все это кончится, но теперь все решилось и я начинаю поправляться. Родные мои, не волнуйтесь — у меня отняли ногу. Сначала я, как мог, боролся с хирургами, но потом, когда началась гангрена, я понял, что врачи хотят спасти мне жизнь, и согласился на операцию. Конечно, я сознавал, что без ноги я уже не артист, но как подумал о том, что вы у меня, мои дорогие, есть и сколько жен и детей лишились своего счастья, так вроде и успокоился немного. Рано, думаю, помирать мне, пожить и поработать еще надо. И вы не очень расстраивайтесь, не горюйте. Скоро я опять вернусь к своему любимому делу и буду помогать Николаю Павловичу в подготовке нового звериного аттракциона. Да и Руслан у нас уже подрастает — будем его приучать к нашему делу.