— Похоже, гроза электричество у людей оборвала, — проснулся в Мише Шерлок Холмс и ободряюще хлопнул по спине еле стоявшего на ногах Костю, — видишь, не только ты тут страдаешь от апокалипсиса. Миша широкими шагами подошёл к двери и коротко постучал.
— Кто, — раздался старческий голос за дверью через какое-то время.
— Два послушника, бабушка, под дождь попали, нам бы отогреться да обсохнуть, — пробасил Миша.
— Какие такие послушники, — удивился голос.
— Местного монастыря, бабушка, идём в Видеевский монастырь по строительным делам.
— Какой такой видеевский, нету там монастыря, — продолжили удивляться за дверью.
— Как нет, а ну так идём строить, говорю же, — нашёлся Миша.
— Ладно, в дом я вас не пущу, нечего, а сеновал справа открытый, — идите туда до утра, там и разберёмся, поняли-то? — заключил голос за дверью.
— Да, бабушка, спасибо, — увидев справа сарай, ответил Михаил.
— И вас спаси Бог, — раздалось за дверью и послышались удаляющиеся шаркающие шаги.
Миша прошёл к сараю, приподнял и открыл дверцу на матерчатых петлях и, втащив туда, уже слабо соображающего и хлюпающего всем, Костю, закрыл за собой дверь. Сказав «спать!» и сделав широкий шаг, скидывая на ходу кроссовки, он повалился в приятный запах сена и тут же уснул. Костя всё таки нашёл в себе силы стащить с себя башмаки, рясу и, зарывшись поглубже в колючие стебли, через три минуты тоже уже перестал подавать признаки жизни, кроме ровного и глубокого сопения.
Земля. Утро
Утро 10 сентября 1804 года на хуторе Качеев Тамбовской губернии Темниковского уезда было солнечным и ясным. Воробьи мылись в лужах, кот щурился на солнце, куры деловито доедали выползших за ночь дождевых червяков. Подоенная довольная корова удалялась в сторону ближайшего луга. Шустрая девочка лет десяти в длинной рубахе чуть выше щиколоток пыталась разглядеть на сеновале, кого принесла вчерашняя буря. Торчащие из сена голые ноги 44 размера первого странника вызывали уважение к их потенциальному владельцу, а второго вообще не было видно, и лишь грязные лапти и мокрая чёрная рубаха, лежавшая рядом, намекали на невысокий статус хозяина. Лапти первого были ничем не чище, только больше.
Первые ноги зашевелились и девочка предусмотрительно юркнула за дверь, продолжая наблюдение. Из сена показалась русая лохматая голова и жуткими заспанными глазами начала шарить по интерьеру сарая. Затем оттуда извлеклись две руки и одна из них что есть силы бахнула по ближайшей куче соломы:
— Эй студент, вставай, похоже мы в каком-то музее заночевали.
Куча зашевелилась и оттуда показалась вторая голова, не менее лохматая, но уже принадлежащая брюнету. Она тоже дико вращала глазами поначалу, но потом опять провалилась в сено.
— Э..э..ээ… — произнесла первая и опять бахнула по соломе рукой, — не спать, солдат, подъём!
Некая помесь скрипа и стона раздалась оттуда и голова появилась снова. Нечеловеческих усилий для поддержания её в вертикальном положении хватило секунд на пять, после чего та снова скрылась в сене. Поняв что это бесполезно, первая посмотрела на дверь.
— А это кто у нас за дверью стоит? — медленно выползая из сена, фальшиво-удивлённо произнесла первая голова. Девочка напряглась, понимая, что её раскрыли.
— Гам! — вдруг выкрикнула первая голова и выбросила руку вперед, как бы пытаясь дотянуться до двери. Пронзительный детский визг и сверкающие голые пятки бросились через двор и скрылись в доме.
Весьма довольный собой, Михаил, скинув рясу и рубашку, босиком, в одних подвёрнутых на два оборота джинсах, вышел во двор. Немного поиграв мускулатурой, он подошёл к водосточной кадке и начал, самозабвенно фыркая, умываться. Когда вода спала с его лица и он открыл глаза, перед ним стояла всё та же девочка и протягивала перед собой холщовое небеленое полотенце.
— Как зовут, селянка, — браво спросил Миша.
— Маша, — ответила девочка.
— Хороша Маша, да не наша, — с улыбкой отдал полотенце Михаил.
— А Вы чьих будете, — любопытство Маши пересилило страх.
— Тутошние мы, монастырские, идём в Видеево забор класть, — подыгрывая её говору ответил Михаил.
— Чё-то не похожи вы на монахов, — засомневалась Маша.
— А мы и не монахи, мы послушники ещё. И послушание нам дали в Видеевском монастыре.
— А вот и нету там монастыря!
— А ты почём знаешь?
— Так я там была сто раз!
— Машка, — послышался из дома женский голос, — а ну хорош приставать к людям, иди в дом!