Длинными широкими демонстративными шагами Маша унесла полотенце в дом.
Вытирая руки тем же полотенцем, во двор вышла женщина, одетая в вышитую рубашку, заправленную в длинную синюю юбку.
— Вы не слушайте её, она взбалмошная, — щурясь на солнце и пытаясь из-под руки разглядеть гостя добавила она.
— Ничего я не взбалмошная! — донеслось из окна.
— Это она в отца такая, — продолжила женщина.
— А где сам хозяин-то? — поинтересовался для поддержания разговора Михаил.
— Где-где, — резко сникла женщина и со вздохом добавила — в бегах он.
Тут Михаил резко ощутил, что стоит полуголый посреди двора и как-то не совсем ловко ему стало.
— Пойду я, оденусь немного, — с виноватой улыбкой закончил он разговор и быстренько заскочил в сарай.
Когда он, уже одетый в рясу, выныривал из низкой двери сеновала во двор, его уже с большой керамической бутылкой молока встречала Маша. Сверху бутылки на газете лежал кусок ржаного хлеба.
— Вот-это вам, — бодро отрапортовала она.
— Спасибо, — не зная что лучше ответить, пробормотал Михаил. Ему уже начинало казаться странным это женское традиционное хозяйство, но самое интересное он увидел, когда заметил, что за газета была перед ним.
— А что это за газета, — осторожно поинтересовался он.
— А, это барин наш на самокрутки всем выдаёт, а у нас на хуторе курящих нету, вот и осталась.
Прямо на Михаила глядела шапка газеты «Московскія Вѣдомости» с огромным двуглавым орлом посредине. Был и год написан «1803 годъ».
— А какой год сегодня у нас, — уже нетвёрдым голосом решился спросить Михаил.
— Знамо какой, тыща осемьсот четвёртый от Рождества Христова, — бойко отрапортовала дивчина.
Миша так и сел на завалинку. Он сидел на завалинке и вчитывался в этот листок бумаги, пытаясь понять как и куда он попал. Может, он спит? Ущипнул. Вроде не спит. Это Костя ещё спит. А он Миша держит в руках крынку начала 19 века с такими же хлебом и газетой. Во сне читать нельзя. А эта газета прекрасно читается. Хоть и с ятями.
— Ну ладно, вы тут думайте, а я пойду, — услышал он где-то вдалеке детский голос.
— Да-да, — машинально ответил он.
Как так произошло, где они сейчас находятся, почему этот год и как возвращаться обратно, Миша не знал. Немного подумав, он понял, что раз тут есть Видеево, значит место тоже самое. Если есть монастырь, из которого они пришли, значит они перенеслись только во времени, а не в пространстве и карта приблизительно будет совпадать. А затащил их сюда тот рубль 1804 года, что показывал Костя. Армейская смекалка и привычка искать выход из любой ситуации заставляли голову напряжённо работать дальше. Как возвращаться? Очевидно тем же способом. И тут Миша принялся шарить по карманам в поисках мелочи.
В это время нетвёрдой походкой, низко кланяясь притолоке сарая, во двор вышел заспанный Костя. В карманах Миши нашлась куча денег, но все они были бумажные — мелочи не было. Он понимал, что если мелочь не найдётся, то назад дороги не будет, а будет через 8 лет война с Наполеоном, потом декабристы и так далее со всеми остановками.
Эти перспективы ему не казались особо привлекательными и он сходу спросил Костю:
— Деньги есть? Мелочь…
— Какая мелочь? — Костя спросонья не въехал в тему.
— Российская, 2013 года желательно.
— Что, прям сейчас?
— Да, прям сейчас.
Костя полез в карман и вытащил оттуда четыре монеты — 10 рублей, 2 рубля и два полтинника. Самый последний был 2011 года.
— Ничего, на крайний случай сойдёт, ещё даже лучше устроимся, — бормотал Миша.
— Ты о чём это, — так и не понимая сюжета притормаживал Костя.
— Да вот о чём, — Миша передал съестную композицию Косте. Костя со вчера ничего не ел и, ничего не подозревая, начал с удовольствием жевать ржаной хлеб.
— Ничего странного не замечаешь? — ехидничал Миша.
— Нет, очень вкусно, — еле ворочая языком ответил Костя.
— И газетку заодно почитай, — продолжал Михаил.
Костя посмотрел на газету, проглотил хлеб и начал читать «гарнизоннаго полку Подпоручикъ КолодкинЪ ПоручикомЪ и с мундиромъ, а за свыше 20-лътнюю службу сЪ опредѣленіем на инвалидное содержаніе».
— Какой-то старославянский трэш, — зарисовался крутым Костя.
— Так вот, Константин, теперь этот трэш — твоя действительность, — глядя прямо в глаза Косте, немного жёстко ответил Михаил.
— Как?
— А вот так, не надо было монеты мыть водой старинные в лесу. Мы с тобой в одна тыща осемьсот четвёртом году от Рождества Христова, — повторил говор девочки Миша, — так что давай теперь ототрём водой одну монету 2011 года и свалим обратно домой.