Ладно, хрен с вами, отвернусь, не буду на вас смотреть. Посмотрю лучше налево — ага! пенсионерка-то уже возле ларька, десятку свою в окошко суёт, сигареты покупает! А школьники с Левобережной за ней пристроились, сейчас будут продавщице доказывать, что они совершеннолетние. А за ними стоит спортивная сумка — э! да в ней пять кило шмали! А над сумкой нависает лысый дядька в спортивном костюме — это барыга из Николаева, сейчас к нему должен подъехать оптовый клиент. А мимо ларька идёт патруль, и оба мента синхронно оборачиваются на сумку — наверно, из неё конкретно пасёт коноплёй. Сейчас они подойдут и спросят, чья это вещь.
И точно — подходят, спрашивают. Барыга делает бараньи глаза, сумку не признаёт и на школьников кивает. А школьники не в курсе, чья сумка: они же впереди стояли и вобще им не до того было. Они отвечают как есть — ну, понятно, для ментов это не ответ. И продавщица ничего полезного сказать не может — но тут на шум оборачивается пожилая актриса, которая только что сигареты покупала. И возвращается к ларьку, и сразу видно, что она готова быть главным свидетелем, хоть и не помнит точно, чья это сумка. Потому что подростки с левого берега ей сильно не понравились, а против лысого дядьки она ничего не имеет. Он тихо стоял и сам из себя симпатичный.
5. Коза
Короче говоря, бесплатное кино. Бенефис бабушки украинского театра. Она теперь точно вспомнила, чья это сумка. Вслед за ней и продавщица вспомнила, и какая-то позже подошедшая громадянка тоже утверждает, что всё видела, и на школьников показывает. Ну и барыга, само собой, во главе обвинения. Но школьники не сдаются, дружно переводят стрелки на барыгу, продавщица начинает сомневаться, даже актриса начинает сомневаться –— и тут, на самом интересном месте, что-то плюхается возле Юры на лавку и орёт в самое ухо:
— Фигасе, Юра! Ничёсе дрэды! Дай потрогать!
Юра оборачивается — и видит восемнадцатилетнюю козу с Оболони, которая в жизни ни дня не работала и, скорее всего, не будет, потому что от работы кони дохнут. Школу она кое-как закончила, теперь хочет замуж выскочить хотя бы временно, чтобы папа ей квартиру купил, он же обещал, она запомнила. По жизни занята тремя делами: тусуется, чатится в аське и втыкает в сериалы. Считает себя гламурной ведьмочкой, а парней идиотами, которым надо говорить только то, что они хотят слышать, и делать вид, что жутко прёшься от всей фигни, по которой они прутся, и доить-доить-доить, пока доятся. А зовут эту козу Света, Юра с ней уже полгода встречается и даже как-то раз жениться обещал, она запомнила. Это, кстати, и есть та самая подруга, которую он сегодня дожидался. Ну да, похоже, в чём-то она права: некоторые парни реально идиоты…
И вот это чучело тянет ручонки к новеньким дрэдам. Юрина голова сама собою от них отдёргивается, но в этом уже нет необходимости: не дотянулись руки, на полпути зависли, и лицо у Светы стало как деревянное. Секунды три она в оцепенении, потом выжимает улыбку и спрашивает, с трудом подбирая слова:
— А что это у тебя… с глазами?… Контактные линзы такие… разноцветные? Ох, ничего себе!… Я тоже такое хочу!
И изображает нереальный восторг, как блондинка в сериале. И не замечает, что Юре на минуточку стало не до неё. У него от Светиного заявления сердце в желудок упало. Всё, что творилось раньше, было очень странно — но, в принципе, такого типа, как по накурке бывает. А теперь вот выясняется, что глаза в натуре стали разноцветные, как у того немца — ну, нет, это уже не трава! Это реальный попадос…
Но обсуждать эту тему со Светой не хочется. Наоборот, хочется её сразу закрыть, и тему Светы с Оболони тоже закрыть и больше к ней не возвращаться. И Юра выпрямляется, делает глубокий вдох, расслабляет лицо и отвечает максимально язвительно:
— Это не линзы, Светочка. Это у меня такие глаза. Неужели раньше не замечала?
Света хихикает — наверно, думает, что её разыгрывают. Света говорит: