— А как вообще поступают в таких ситуациях? — спросил мэр, в упор глядя на академического. — Я в том смысле, можно ли как-то укрепить Монумент? Ну, скажем, на всякий случай?
— Вообще-то, способов несколько, все зависит от конкретной ситуации, — туманно начал тот. — Например, можно попробовать уменьшить давление Монумента на грунт, увеличив площадь основания… Или попробовать его укрепить за счет дополнительных ростверков…
— А если проще? — нетерпеливо перебил его Дурин.
— Проще не получится, Аркадий Семенович: уж больно серьезную задачу вы ставите, — возразил из НИИ. — На одну лишь подготовительную работу месяца три уйдет! Пробы грунта нужно взять, необходимые расчеты сделать, подобрать бетонную смесь нужного качества… Со специальными добавками определиться! Ну и соответствующее финансирование потребуется, уж ни без этого. Наверняка за рубежом придется материалы закупать.
И пошел, и пошел доказывать, да так убедительно, что городской архитектор, и тот заслушался. А Фуфлачев, на всякий случай приглашенный на выездное совещание в качестве главного специалиста по культуре и памятникам, и вовсе рот от удивления открыл.
— Три месяца на одни лишь подготовительные работы? Это много. В три недели нужно уложиться… А лучше — в две! — в голосе у Дурина привычно зазвенела медь. — Вообще, чем быстрей вы за это возьметесь, тем лучше. А насчет денег не беспокойтесь — сколько потребуется, столько и дадим. Вы главное, работайте, работайте!
Предупредив, что любая информация по поводу сегодняшнего совещания у Монумента крайне нежелательна для посторонних, Дурин пошел вниз с Холма, потянув за собой остальных.
— Ну, как, с праздничным сценарием определились? — как бы между прочим спросил он у Фуфлачева уже внизу, собираясь садиться в машину.
— Так точно, определились, Аркадий Филиппович, — совсем по-военному доложил Фуфлачев. Хотел было пожаловаться на бездельника Сикорского, который слишком поздно вертолет изобрел, но передумал и на конструктора ябедничать не стал. Зато тонко намекнул на недостаток средств, без которых даже отличный сценарий грозит в исполнении оказаться сродни обычному номеру художественной самодеятельности.
— Средства будут. Но позже, — сказал Дурин, и поймав недоуменный взгляд Фуфлачева, пояснил. — Надеюсь, слышал, о чем геолог говорил? Сначала надо с Монументом разобраться, а уж потом и представления устраивать. Не волнуйся, найдем тебе денег…
И поехал в мэрию, не оглядываясь, — в полной уверенности, что все, кому надо, от него не отстанут.
И точно, не отстали. В том же составе поднялись на второй этаж, тихо зашли к мэру в кабинет, скромно расселись за столом. А дальше все покрывается сплошным административным мраком. Секретарша, и та не в курсе, о чем говорил в этот день Дурин, что приказывал и чем грозил. Одно лишь доподлинно известно: внеочередное совещание затянулось до самого вечера. Причем вошли чиновники в кабинет вполне уверенными в себе, а вышли хмурыми и растерянными.
— Слушай, Миша, ты случайно не знаешь, зачем наш Монумент забором обнесли? — спросил в одну из суббот писатель Гулькин. Он только что выпил с Рябцевым чашечку кофе и вот теперь сидел у профессора в его кабинете и ждал, когда Михаил Иванович отыщет среди бумаг давно уже написанное предисловие.
— Понятия не имею, — пожал плечами Рябцев, но как-то очень уж уверенно. Во всяком случае, от зоркого писательского глаза это никак не укрылось.
— Мне вчера Вася Горчинцев звонил, говорит, будто бы что-то интересное на Холме нашли, — осторожно начал Гулькин. — То ли сейф с документами, то ли кувшин с монетами… Ничего об этом не слышал?
— Да откуда? Я ведь весь день на кафедре: семинары, заседания ученого совета… Пообедать, и то некогда! — пошутил Рябцев, впрочем, весьма ненатурально. И облегченно вздохнул, открывая нужную папку. — Слава богу, нашел. Вот, держи.
И вручил Гулькину несколько исписанных страниц, крепко прихваченных обычной канцелярской скрепкой.
Предисловие писателю понравилось. Он дважды его перечитал, аккуратно сложил странички и бережно уложил их в карман, решив еще раз вернуться к предисловию на досуге.