- Мы не уйдем с поля боя до тех пор, пока не убедимся, что каждый верный слуга Господень, погибший сегодня, нашел достойное упокоение, - сказал Доромир. - Степняков мы сожжем, чтобы волков не откармливать, но своих людей валяться на земле я не оставлю. Но это не главная наша забота. Я хочу понять, почему половцы пришли именно так и именно сейчас. Для них это больше похоже на самоубийство.
- Друг мой, вспомните беженцев, - предложил Евпатий, отворачиваясь от трупов. - Вы наверняка наблюдали, как выглядят люди, бегущие из своих деревень, когда снова появляются половцы. Дети, старики, женщины... Все, кого заставляют покидать свои дома в первую очередь. С ними оставляют ровно столь мужчин, сколько нужно, чтобы они не растерялись в пути и не стали жертвами диких животных или лесных духов. А большинство тех, кто может держать оружие, остаются прикрывать их столько, сколько смогут...
- Вы хотите сказать, что это беженцы?! - удивился Доромир, но быстро успокоился. - Хотя да, ваши слова выглядят вполне разумно. Семьи со своим нехитрым барахлом. Старики и дети, в первый раз держащие оружие. И с ними совсем немного воинов. От кого они тогда бегут? И почему не уходят в степи, как каждый раз, когда мы совершали ответные вылазки?
- Если бы я знал ответы на эти вопросы, то мы сейчас бы здесь не разговаривали. Всё это уже давно бы закончилось, - хмуро ответил Евпатий. - Однако я чувствую волнение. Меня не отпускает мысль о том, что мы упускаем что-то очень важно. И что расслабились раньше времени. Эта победа далась нам слишком легко. Воины рады малым потерям, но это и ослабляет их бдительность.
- У нас есть пленные. Можно попытаться спросить у них.
- Пленные? - Евпатий хмыкнул. - Мы, оказывается, берём пленных... однако сейчас это действительно полезно. Кто-нибудь из ваших людей знает половецкий язык? Я боюсь, что эти собаки нашего языка не знают.
- Один из моих слуг знает половецкий. Я сейчас же вызову его.
- Лучше допросить их здесь и сейчас. У меня нет никакого желания тащить этих животных в Вольный, чтобы ещё и там тратить на них время, - сказал Евпатий, пнув валявшийся на земле половецкий шлем. Тот со звоном откатился в сторону.
- Господин, мои воины будут недовольны, если мы перебьем всех пленников. В Рязани рабство запрещено, я знаю. И Господь Бог тоже не признает его, но здесь, в Приграничье, всегда есть нехватка рабочих рук. Да и молодые половчанки тоже ценятся в определенном роде...
Евпатий неожиданно весело рассмеялся, уперев руки в бока и посмотрев на своего собеседника с таким видом, словно услышал очень хорошую шутку.
- Вам незачем передо мной оправдываться. Это ваши земли и ваши законы, - ответил рыцарь, хлопнув по плечу Доромира, все еще пытавшегося понять, что происходит. - Если вы хотите увести этих собак с собой, то не мне вам это запрещать. Только дайте ясно понять йоменам, что их это не касается. Если хоть один из них попытается присвоить себе пленника, я вздерну его на ближайшем суку. Это на тот случай, если будут интересоваться. А сейчас к пленникам.
Тех половцев, кого оставили в живых, согнали в одну кучу под охраной нескольких воинов. И пленников действительно было не так много, как можно было ожидать от столь большого сражения. В основном либо избитые до полубессознательного состояния молодые юноши, едва способные шевелится, либо девушки, более или менее миловидные на вид. Стариков и взрослых мужчин в плен не брали по вполне очевидным причинам, но здесь рыцарь не мог уже ополченцам указывать. Сложив руки на груди, Евпатий остановился в нескольких шагах от пленников, всматриваясь в лица и пытаясь понять, кто же может знать то, что ему нужно. И натыкался он только на запуганные и озлобленные взгляды, бросаемые на него в ответ. Сейчас он даже пожалел, что здесь нет хотя бы одного или двух настоящих воинов, взятых в плен, но такие либо были перебиты, либо разбежались на своих быстрых конях так далеко, что шансов их нагнать почти не оставалось.
- Вот этого берите, - велел Евпатий, наконец указав пальцем на степняка, казавшегося старше и немного поопытнее остальных. Избитый, как и все остальные, он с трудом даже сидел на снегу, едва фокусируя взгляд на других людях. Однако всё же даже попытался защищаться, когда двое ополченцев схватили его за руки и потащили наружу. Его потуги тут же прервал удар сапога под ребра.
Допрашивали его в стороне от основного лагеря, привалил спиной к стволу старой березы. Евпатий сам решил задавать вопросы этому человеку, а присланный Доромиром человек должен был только переводить. Хотя сам переводчик рыцарю сразу не понравился. С характерным разрезом глаз и хорошо заметными скулами он больше всего напоминал метиса с примесью половецкой крови. В Приграничье подобное не было чем-то из ряда вон выходящим, но все равно встречались такие люди довольно редко.