Они все были лишь одной из армий новой империи, зародившейся далеко на Востоке и уже подчинившей себе все земли за Великой Степью. Золотая Орда продолжала расти, подчиняя себе все новые и новые города и страны, кровью и жестокостью ставя на колени другие народы, и истребляя всех, кто пытался сопротивляться.
Батый, хан Орды, в это время находился в своем шатре, сидя на принадлежащем ему широком троне. В самом центре шатра был разложен очаг, где горело пламя большого костра. Над ним стояли жаровни с тушами пойманных животных, а поодаль стояли широкие дубовые столы. Вокруг, рассевшись на бархатных подушках и толстых персидских коврах, пировали его ближайшие полководцы и командиры, превознося щедрость своего повелителя. Запах благовоний, мяса, животных шкур и человеческого пота наполнял помещение, создавая неповторимый, но вполне узнаваемый аромат ханского шатра.
Хан олицетворял могущество Орды, став символом своего войска, его разумом и волей. Вольготно расположившийся среди подушек в богатых одеяниях из парчи и шелка, украшенных вышивкой из золота, он внимательно смотрел на своих командиров, решая, кому из них отдать честь возглавить завтра войска. Настолько растолстевший, что уже утратил возможность самостоятельно ходить, с толстыми щеками и длинными расчесанными усами, спускавшимися ниже подбородка, Батый в то же время обладал цепким умом и памятью, всё еще позволявшими ему удерживаться на вершинах власти. Глубоко в складках его лица сидели маленькие чёрные глаза, постоянно бегавшие из стороны в сторону, заставлявшие вздрогнуть любого, на ком они задерживались. На некоторое время он засмотрелся на танцовщиц в полупрозрачных накидках, плавно изгибавшихся под спокойную музыку флейт и бубнов. Их стройные тела и соблазняющее движение приковывали к себе взгляд, и хан даже заулыбался.
Его размеренный поток мыслей прервал одернутый полог шатра, и вместе с морозным воздухом внутрь вошёл один из посланных в разведку убийц.
Их называли асассинами - убийцами в ночи, появлявшимися из тени и туда же возвращавшимися. Великолепные воины, жестокие и лишенные жалости, они нашли себе место в армии хана в качестве разведчиков и диверсантов. Не боявшиеся никого и ничего, они выполняли приказы, за которые не брался никто другой. Подготовленные в специальных закрытых монастырях высоко в горах, асассины не боялись даже самого Батыя, продолжая служить ему лишь потому, что так велел глава их культа смерти.
Асассин, ступая босыми ступнями по бархатному персидскому ковру, подошёл к трону хана, опустив голову, и преклонил перед ним одно колено. Так же молча он принес и свои трофеи - отрубленную голову бородача и два меча.
- Говори, - приказал хан, разглядывая асассина. Он сам себе не признавался в том, что опасался этих молчаливых убийц с пустыми глазами. В них не чувствовалось ничего человеческого, словно ожившие статуи с собственной волей. Сегодня они служат Батыю, а завтра, если им прикажет их глава культа, отрежут ему голову. И никакая охрана не сможет им помешать.
Асассин молча кивнул и снял повязку, закрывавшую лицо. Серое, оно больше напоминало маску трупа с ссохшейся кожей и выступавшими костями. Желтые гнилые зубы торчали из-под высохших морщинистых губ, а от срезанного носа остались только наполовину заросшие отверстия.
- Великий хан, мы нашли твоих врагов, - сказал асассин, с трудом выговаривая слова. - Люди, как ты и говорил, действительно живут в этих снегах. Дикие люди. Глупые люди. Не умеют воевать, но готовы сражаться.
- Где вы их нашли?