- Возможно, они собираются здесь остаться, - Евпатий попытался пожать плечами, из-за чего его доспехи лязгнули. - А возможно, не хотят оставлять свои семьи без присмотра. Мы слишком мало знаем об этих людях, чтобы пытаться судить их действия. В любом случае, я думаю, мы найдем все ответы на вопросы после сражения. Если, конечно, сумеем его пережить и выиграть.
*** В это же время вдоль русла одной из проходивших через земли Приграничья рек двигалось кочевое стойбище половцев. С высоты птичьего полета оно больше всего напоминало огромный смешанный табун, двигавшийся неровной толпой через заснеженные леса. Как и предсказывал Евпатий, эти места были далеко не лучшим местом для кочевников, везущих вместе с собой и весь свой нехитрый скарб, начиная от низких деревянных телег, запряженных волами, до больших, сшитых из шкур животных, шатров. В небольших кибитках с закрытыми навесами, для большего тепла увешанных меховыми шкурами, ехали старики, женщины и дети. Они составляли большую часть населения любой кочевой орды, но им нельзя было садится на боевого коня и брать в руки оружие.
Кибитки и телеги застревали в глубоком снегу, и воинам, ехавшим на конях, приходилось снова и снова спускаться, дабы помочь волам вытаскивать их из очередной ямы. И всего лишь для того, чтобы через следующие двести метров снова всё повторилось. Тягловые животные были измучены, проваливаясь в снегу среди деревьев на своих коротких лапах, жалобно мыча и фыркая пеной. Спины многих украшали свежие следы от кнутов, оставлявших кровоточащие полосы, когда возницы стегали волов, чтобы шли быстрее и не останавливались.
В глазах всех этих людей был страх. Чувство животного ужаса, поселившегося внутри них и не дававшего успокоиться, гнало их все дальше вперед, прочь от давно насиженных и знакомых мест. Загнанные в земли, принадлежавшие русским вольным поселенцам, они даже не думали отворачивать, пробираясь через снежный покров в какой-то отчаянной надежде найти дорогу или торный путь, где животные могли идти спокойнее, но в результате заходили все глубже в леса. Кибитки порой там даже не могли пройти между деревьев, вынужденные петлять и задерживать все и так медленно бредущее стойбище.
Даже воинов, готовых сражаться и защищать свои семьи, было гораздо меньше положенного. Измученные и усталые, многие из них даже раненные, они опасливо поглядывали по сторонам, боясь увидеть между деревьев силуэты врагов. Среди них теперь было много еще совсем молодых мальчишек, только севших на коней и ещё никогда прежде не участвовавших в настоящих боях. Одни молодые юноши были горды от всей души, выпрямившись в седлах и стараясь казаться выше, другие, напротив, слишком напуганные и неуверенные в себе, крепко вцепились в поводья и посматривали на старших в ожидании советов.
Все знали, что в этих землях их никто не ждет, а вражда с русскими, протянувшаяся через столетия их общей истории, была слишком давней и глубокой, чтобы пытаться договориться. Во встречавшихся по пути небольших хуторах и деревеньках, растянувшихся вдоль реки и отрезанных друг от друга глубокими снегами, кочевники искали еду и все, что могло показаться ценным. Только очень часто, когда они приходили, дома уже стояли пустые, покинутые хозяевами, забравшими все ценное. Следы, оставшиеся в снегу, уходили глубже в лес, где люди прятались от кочевников вместе со своим скотом. Небольшие разведывательные отряды, посланные в погоню, так и не вернулись. Русские тоже умели воевать, а своя земля, где им было знакомо каждое дерево, давало большое преимущество.
Стад быков и табунов лошадей, которых кочевники и разводили, получая от них всё необходимое для жизни, уже не осталось, и над всем стойбищем повисла угроза голода. Оставшихся запасов, которые удалось увезти с собой, должно было хватить буквально на несколько дней, после чего придется забивать лошадей, чтобы хоть чем-то накормить женщин и детей. Для половцев последней надеждой оставались русские поселения с амбарами, полными запасов на долгую зиму. Несколько довольно крупных городков поселенцев, разграбленные и сожженные дотла, могли бы дать кочевникам шанс пережить эту зиму, но их вожди не были уверены в том, что сейчас у половецких отрядов хватит сил на успешные сражения с русскими.
Другого варианта у них все равно не было, поэтому все стойбище углублялось все дальше в земли Приграничья, постепенно приближаясь к Ласкину - крупному и хорошо укрепленному поселению, которое, в отличие от мелких деревень, не было брошено жителями. Поселенцы приготовились встречать своего старого врага на стенах родного города. Двухэтажные деревянные срубы городской стены, обмазанные глиной и укрытые дерном, стоявшие на земляном валу и со всех сторон окопанные рвом должны были стать главным препятствием на пути нападавших, и там их уже ждали чаны с кипятком и лучники с горящими стрелами.