Тем временем принцесса и Эрик оказались почти у самой потайной двери, обещавшей им спасение, когда прямо перед ними, словно воплощение неотвратимого рока, возник барон, ухитрившийся на одной ноге добраться до часовни быстрее, чем дети сделали это на своих двоих. В руке королевского регента сверкал меч, глаза его горели яростью, взлохмаченные волосы напоминали причёску фантастического чудовища из мрачных старинных преданий...
- Ну уж нет, милая моя жёнушка! Чего-чего, а сбежать из-под венца я тебе не позволю!
Не тратя времени на бесполезные переговоры, Эрик и Клементина развернулись и побежали в направлении леса.
- Стоять! Стоять, я сказал! - вновь завопил барон и, словно заводной механический попрыгун, поскакал за своей малолетней супругой и её товарищем... чтобы в точности как его помощник незадолго до этого растянуться на траве, споткнувшись о "совершенно случайно" подвернувшийся под ногу корень. Яростно заорав и кое-как вскочив на больную ногу, барон с проклятьем пнул мой ствол... и, разумеется, тут же вновь повалился обратно, вопя от боли и бешенства и обхватив руками свои теперь уже одинаково пострадавшие ноги.
"Вот, молодец! Ты ещё головой об меня побейся, авось поможет!" - мысленно подбодрил я его.
Мальчик и девочка уже почти достигли спасительного подлеска, где им без труда удалось бы скрыться от преследователей, когда сразу пятеро стражников с копьями наперевес вновь отрезали им путь. Всё-таки барон не зря платил своим наёмникам. Притом что воины его не отличались особой смелостью и удалью, каждый из них всё же стремился по возможности доказать господину, что лично он заслуживает небольшой дополнительной премии, а может быть даже и повышения в звании. Дети оказались в тупике, из которого не было выхода...
В то же время народ на противоположном конце поляны всё активнее теснил стражников, поливая их потоком ругани и забрасывая градом камней. Кто-то затянул старую бунтарскую песню. Почти тотчас ещё несколько человек подхватили её, сливая свои голоса в единый хор. Те селяне, которым вначале удалось отнять у стражников копья, уже готовы были использовать своё оружие против его бывших владельцев. Впрочем, и сами стражники всё больше теряли терпение, грозя перейти в атаку. Дело пахло кровавой расправой...
Глава Четвёртая,
в которой встречаются лисица и лев
Но тут где-то невдалеке, за соседней рощей, звонко запел горн. Чуть погодя до слуха присутствующих донёсся топот множества копыт. Люди замерли, недоумевая, кто ещё собирается вмешаться в происходящее. Клементина была одной из первых, кто догадался.
- Папа! - радостно воскликнула она, сцепляя руки в молитвенном жесте.
- Это Ричард? Быть не может! Почему он прибыл так рано?! - прохрипел всё ещё барахтающийся на земле в обнимку со своими ногами барон.
И в эту минуту из-за рощи показался отряд всадников. Четыре десятка рыцарей в великолепных сияющих доспехах неторопливо приближались, двигаясь стройной колонной по трое в ряд. Позолота стальных панцирей и конских сбруй сверкала на солнце, разбрасывая вокруг яркие блики. На высоко поднятых пиках горделиво трепетали красочные стяги. Впереди всех на прекрасном гнедом жеребце ехал высокий широкоплечий всадник в алом плаще и шлеме с опущенным забралом. С широкого треугольного щита на зрителей грозно взирал золотой лев, вольготно разместившийся на бело-голубом клетчатом поле.
Оказавшись на поляне, всадники, не останавливаясь и не меняя строя, спокойно проехали прямо между опешившими стражниками и селянами, заставив и тех и других отшатнуться в сторону, уступая дорогу.
Среди множества красивых статных рыцарей, знаменосцев и герольдов довольно нелепо смотрелся маленький сухонький седобородый старичок на скромной пегой лошадке, одиноко трусящей в самом хвосте отряда. Старичок был облачён в длинную серую хламиду, в каких обычно ходят странствующие нищие, поношенную и истрёпанную от длительного использования. Снизу к седлу его лошади был привязан длинный узловатый посох. Могло показаться удивительным, что такой ветхий старец вообще находит в себе силы путешествовать наравне с молодыми, крепкими мужчинами. Тем не менее, он не только вполне сносно держался в седле, но и, судя по всему, даже не особо утомился. С точки зрения постороннего наблюдателя, старику можно было бы дать лет семьдесят или восемьдесят. И лишь мне одному было известно, насколько моложе своего истинного возраста выглядит этот человек.
Едва пегая лошадка поравнялась с краем толпы, старик спешился, отвязал свой посох и тут же растворился в людской массе. Впрочем, мало кто в эту минуту вообще обратил на него внимание. Глаза всех зрителей были прикованы к предводителю в алом плаще.