Тут рассказ неожиданно прервался, поскольку в этот самый момент король внезапно резко поднял правую руку в тяжёлой металлической перчатке. Барон резко отстранил лицо и закрыл глаза, приготовившись к удару. Вид у него в эту секунду был трогательный и вместе с тем героический, как у незаслуженно осуждённого мученика.
Почесав нос, король вновь опустил руку.
- Ну? Дальше что? - потребовал он в нетерпении.
Барон судорожно охнул и продолжил заплетающимся языком:
- Ну я и говорю... То есть я всего лишь хочу сказать, ваше величество, что всё, что я делал, я делал исключительно для блага королевства и его народа. Всё то время, пока вы отсутствовали, я честно пытался соответствовать доверенной мне вами высокой миссии. Быть может, я действовал не так умело и хорошо, как вы, ваше величество, но я готов присягнуть на чём угодно, что мною руководили исключительно благие намерения! Вот... Я всё сказал, мой король! Теперь только вы можете оценить, насколько я был искренен с вами.
Барон покорно склонил голову в знак того что окончил речь и ждёт справедливого суда своего сюзерена. Судя по всему, он был крайне доволен собой и собственной изворотливостью. Он даже отважился на секунду приподнять глаза, чтобы проверить, какую реакцию его слова произвели на короля. Всё то время, пока Бальдрик говорил, Ричард слушал его очень внимательно, не перебивая и никоим иным образом не показывая, что не доверяет его словам. Под конец речи король даже начал задумчиво теребить бороду. Этот жест, выражающий сомнение, взбодрил барона и придал ему уверенности.
"О нет! - мысленно взмолился я. - Только не это! Мерзавцу только что едва не удалось взять победу силой. Неужели теперь он сумеет добиться её ложью? Неужели король так легко позволит себя обмануть?"
Однако я зря сомневался в мудрости нашего монарха. Внимательно выслушав барона до конца, король ещё некоторое время задумчиво теребил бороду, а затем обернулся и громко обратился к народу:
- Ну что, мои верные подданные! Мы с вами только что услышали историю господина барона. А что вы мне скажете?
Народ, который до сих пор молчал, не осмеливаясь вмешаться в диалог короля с его регентом, внезапно поднял невообразимый гомон. Отдельные крики слились в такой оглушительный гвалт, что в нём ровным счётом ничего нельзя было разобрать. Мой слух выхватывал лишь отдельные слова: "подати", "посевы", "скотина", "сволочь", "произвол" и тому подобное.
- ТИХО!!! - вновь рявкнул король, разом утихомирив толпу. Затем он снова обернулся к барону.
- И что ты на это скажешь? - спросил он сурово.
Барон, похоже, понял, что ему не суждено отвертеться и что никакого смысла далее увиливать нет. Его первоначальный страх прошёл и уступил место гневу, который обычно всякий злодей испытывает по отношению к тому, кто помешал ему довести до конца задуманное злодеяние.
- А что сказать?! Ты сам виноват! - взорвался он, теперь уже не отводя взгляда, а напротив глядя прямо в глаза своему кузену с отчаяньем загнанного в угол зверя. - Тоже мне правитель называется! Правитель - это тот, кто правит страной! А ты оставил королевство чёрт знает на кого, а сам уехал!
Король согласно покивал.
- Твоя правда. Сам теперь вижу, что на кого попало оставил, - при этих словах Ричард окинул барона неприязненным взглядом, как если бы тот был какой-нибудь на редкость противной гусеницей. - Ладно! Разберёмся по справедливости. Да не трясись ты так! Голову мы тебе, так уж и быть, рубить не станем. Ты ж всё-таки мой родственник, какой-никакой!
Сказав это, король сделал жест своим рыцарям увести Бальдрика. Вслед за бароном поволокли и Ранделла, которого, в отличие от его господина, на всякий случай решили связать по рукам и ногам. Наёмники барона, уже давно побросавшие свои копья, стояли теперь тихо, ожидая, когда его величество сделает какое-нибудь распоряжение на их счёт. Ранделл позволял нести себя молча и не оказывал никакого сопротивления. Судя по выражению лица, настроение у него было философски отрешённое. На барона напротив напало запоздалое возбуждение и словоохотливость:
- И это, по-вашему, называется справедливость? Мерзавцы! Негодяи! Сатрапы! Или вы полагаете, будто я вам это так просто оставлю?! Вот уж не дождётесь! Вы у меня все ещё попляшете! Никто не смеет безнаказанно унижать отпрыска благородного рода! Отпустите меня сейчас же! Отпустите меня, я вам говорю, щекотно!
И даже после того как Бальдрик и волокущие его стражники исчезли за поворотом дороги, до слуха присутствующих ещё долго доносились его гневные негодующие выкрики.