— Не смею возражать, — холодно промолвил я. — А вы, Луиза?
— Никогда не понимала, что люди находят в опиуме, — ответила маркиза. — И не раз повторяла Макаре, что все его терзания воображаемые.
Виконт тихо вздохнул, слабой ладонью сжал ее руку и промолвил:
— Дай вам Бог, Луиза, и дальше пребывать в этом заблуждении!
Рассудив, что не вынесу долее сей мелодрамы, я скоро откланялся. Маркиза проводила меня до двери.
— Чарлз, а он, часом, не помешался? — спросила она. — Разводит сантименты на пустом месте. Макара напоминает мне Эшуорта, уверявшего, что после нескольких дней неустанного чтения проповедей и столь же неустанных возлияний стал замечать рядом бормочущего чертенка. О чем Эшуорт не преминул поведать Бромли — и тот поверил. А вы бы поверили, Чарлз?
— Несомненно, мадам. Спокойной ночи.
Я люблю город. Зимой вам ни за что не удастся выманить меня из его многолюдных пределов, да и затяжной весной с ее промозглыми дождями и скудным солнцем я остаюсь верен театрам по вечерам и клубным читальням по утрам. Но приходит июнь — пора жарких дней, ласковых закатов и томных вечеров под луной — и меня неудержимо влечет к лесам, холмам и прозрачным ручьям. Я изнываю от желания совершить вылазку в деревню.
Знакомое чувство охватило меня, когда я прочел в колонке светской хроники:
«Замок Рослин, владение лорда Сен-Клера на севере, готовится принять семейство его милости, а также его прославленных гостей, приглашенных провести лето среди величественных лесов, которыми славится поместье.
Принц Август Фиденский в сопровождении наставника отбыл в Нортвуд-Зара, где вскоре к ним присоединятся герцог и герцогиня Фиденские.
Лорд и леди Стюартвилл покинут город завтра. Цель их путешествия — Стюартвилл-Парк в Ангрии.
Граф Нортенгерленд по-прежнему проживает в Селден-Хаусе. Очевидно, граф утратил интерес к политике.
Генерал Торнтон с супругой на прошлой неделе отбыли в Гернингтон-Холл. Генерал намерен произвести в своих обширных ангрийских угодьях новые сельскохозяйственные посадки.
Граф и графиня Арундел остановились в Саммерфилд-Хаусе в провинции Арундел.
Генерал Гренвилл с супругой собираются провести лето в Уорнер-Холле, поместье У. Г. Уорнера, эсквайра, премьер-министра Ангрии.
Банкир Джон Беллингем, сраженный жестоким приступом инфлюэнцы, удалился в Голдторп-Моубрей. Доктора прописали страдальцу морские ванны.
Маркиз Харлоу с друзьями Д. Биллинджером, мистером Маккуином и прочими позволили себе краткий отдых от государственных забот в поместье полковника Счастла, в Кэттон-Лодже.
Лорд Чарлз и юная леди Флора присоединились к своей благородной матушке в Моубрее. Гостиница „Сигстон“ целиком предоставлена в распоряжение леди Ричтон и ее домочадцев.
Лорд Чарлз Букет, а равно и его сестры, оправились от кори, но до сих пор находятся на попечении доктора Моррисона. Посол пребывает в южных краях».
Эти новости неопровержимо свидетельствовали, что зимний сезон завершен. Пришел конец приемам в Букет-Хаусе, званым ужинам в Фиденском дворце и салонам в «Торнтон-отеле», опустели Эллрингтон-Холл и Уэллсли-Хаус, тишина стояла в обиталищах Каслреев и шатрах Арунделов. Тем временем в дальних лесных краях дымок вился из труб Гернингтон-Холла, посылая весть о том, что родовое поместье обрело хозяев; легкий зефир влетал в широкие окна Саммерфилд-Хауса, неся дыхание степей в гостиные, где по случаю приезда владельцев чистили зеркала, раскатывали ковры и стелили постели. Через распахнутые ставни Стюартвилл-Парка широкие окна бесстрашно взирали сквозь алые занавески на зеленый склон, откуда Эдвардстон улыбался молодым посадкам. По утрам в Уорнер-Холле галдели грачи, и премьер-министр Ангрии, стоя на крыльце, любовался солнцем, встающим над его спящими владениями, дремучими лесами и унылыми вересковыми пустошами Говарда.
Мною овладевает поэтический настрой. Я готов воскресить иные времена, иные места — чем дальше в глубины памяти, тем драгоценней, — связанные с событиями более давними, чем кампания тридцать третьего или волнения тридцать шестого. Готов задаться вопросом: встает ли солнце как прежде над вязами и башенками Вуд-Черч? Но я преодолеваю искушение и ограничиваюсь дилеммой: ехать или не ехать? И если ехать, то куда направлю я свои стопы? Выбрать ли Грейхаунд — мое старое жилище в Моубрее, напротив дома приходского священника? Или ферму Тома Ингема у подножия Боулсхилла? Навестить старых знакомцев на севере, в окрестностях Фидены? Иль обрести приют в скромной хижине на юге, в родовом поместье моего друга Биллинджера? Положусь на милость случая. Я не испытываю стеснения в средствах, недавно переступил рубеж двадцатилетия. Я превосходно сложен, принят в свете, меня считают талантливым ученым и популярным писателем. Кто смеет мною повелевать? Разве я не сам себе господин?