Услышав его, птичка села на обочину дороги, желая послушать прекрасную новую мелодию, но немного побаивалась Беги, поскольку тот был человеком.
Заметив, что птичка тушуется, Беги остановился и сел на тропе.
— Не бойся, сестричка, — сказал он. — Научить тебя моей песенке? Я тебя научу, если ты научишь меня своей.
— Хорошая сделка, — согласилась птичка. — Но я не могу не бояться тебя. Ты настолько же больше меня, насколько морское чудовище больше человеческого народа.
— Конечно, ты меньше меня, — сказал Беги. — Но твой голос куда слаще моего. Я слышал, как эхо твоих мелодий разносится по всему лесу. Между прочим, — прибавил он, — что это за чудовище, о котором ты говоришь?
Птичка рассказала ему, что в деревне у моря, в дне ходьбы отсюда, из воды выползло огромное чудовище, поймало двух детей и сожрало их, и жителям пришлось бежать и прятаться в буше.
— Я больше тебя, — сказал Беги, — но не могу петь лучше тебя. Возможно, чудовище больше меня, но может ли оно думать лучше меня? Схожу туда и разузнаю.
— Если ты не боишься чудовища, — сказала птичка, — я постараюсь не бояться тебя.
Она уселась на голове у Беги, погрузив коготки в его густые волосы.
Итак, Беги шел весь день, нес птичку и учил ее песенке старой женщины. Много часов спустя он пришел в деревню, все жители которой бежали от чудовища.
— Сестричка! — сказал он. — Что это я вижу на горизонте, там, где темно-синяя вода встречается со светло-синим небом?
Птичка пролетела над морем, чтобы разведать. Вернувшись, она сказала:
— Близится шторм. Собираются тучи, сверкает молния.
— Прекрасно, — сказал Беги и отправился на поиска чудовища.
Оно лежало посреди рынка и настолько же превосходило размерами Беги, насколько Беги превосходил размерами птичку, и та от ужаса едва не бросилась прочь. Однако она со всей силы вцепилась в волосы Беги.
— Здравствуй, слабак! — взревело чудовище. — Вовремя ты объявился! Я переварил детей, которых сожрал на завтрак, и теперь поужинаю тобой!
— Я тоже голоден, — отозвался Беги. — Я сегодня не ел.
— У тебя на голове сидит кое-что, чем можно перекусить, — воскликнул монстр. — Лучше как следует подкрепись, прежде чем я проглочу тебя!
Беги прошептал, обращаясь к птичке:
— Не бойся. Я лучше послушаю, как ты поёшь, чем стану есть тебя. Но вряд ли этому чудовищу есть дело до музыки. — И громким голосом сказал монстру: — Нет! Я берегу эту птицу на тот день, когда ослабею настолько, что не смогу отправиться на охоту.
Чудовище рассмеялось:
— Если я съем тебя, когда же наступит день, в который ты оголодаешь достаточно, чтобы съесть свою питомицу?
— Не знаю, — отвечал Беги. — Так ведь и ты не знаешь, когда наступит день, в который гигант, на чьей спине ты катаешься, захочет съесть тебя.
— Я не катаюсь ни на чьей спине, — заявил монстр.
— В таком случае, — спросил Беги, — чьи это челюсти вот-вот схватят тебя? Чей это голос сотрясает небосвод? — Он поднял свое тупое копье и указал в сторону моря.
Чудовище оглянулось и увидело наступавшие на деревню черные тучи и волны, напоминавшие язык облизывающегося зверя, и услышало раскаты грома, подобные урчанию голодного живота.
— Вот гигант, на чьей спине ты катался, — сказал Беги. — Его зовут море. Мы, люди, словно блошки по сравнению с ним, поэтому мы обычно в безопасности. Такого колосса мы собой никак не прокормим. И все же порой, если разозлим его и вызовем у него чесотку, оно может и прибить. Но ты настолько же больше меня, насколько я больше птицы, что сидит у меня на голове. И, судя по реву моря, оно сильно проголодалось.
Монстр увидел вспышку молнии, подобную сверканию белых клыков в пасти океана, с воем подскочил и убежал. Больше о нем никогда не слышали.
Когда жители, прятавшиеся в буше, вернулись к себе в деревню, они спросили Беги:
— Разве ты не могучий воин, если сумел прогнать это ужасное чудовище?
А Беги показал им тупое копье и щит с дырой посередине, которые всегда носил с собой, и они спросили:
— Что это значит?
— Это значит, — объяснил он, — что копьем нельзя убить кусающую тебя блоху, а щит не защитит от чудовища, которое может слопать тебя целиком. Есть лишь один способ одолеть и блоху, и чудовище: нужно уметь думать лучше, чем они оба[88].
Однажды людям начал сильно вредить тлеле-ки (дух предка), пугавший женщин, ходивших за водой, и вызывавший у детей кошмары.
Вождь, отец Беги, собрал котланга (совет взрослых), и Этлези (букв. «колдун, шаман») сказал ему:
— Это дух твоего отца, деда Беги.
Вождь сильно опечалился. Он спросил Беги:
— Чего может дед хотеть от нас?
Беги ответил:
— Есть лишь один способ узнать, чего хочет призрак. Пойдем спросим его. Или, если не хочешь, я сам спрошу.
Итак, Этлези научил его, как вежливо говорить с призраками, и ночью Беги отправился в темное, одинокое место, где видели духа.
— Дедушка, — сказал он, — я принес тебе пальмовое вино и козлиную кровь. Поешь, если хочешь, только поговори со мной.
Призрак явился и выпил вино и съел кровь, чтобы подкрепиться.
— Я здесь, Беги, — сказал он.
— Чего ты от нас хочешь? — спросил Беги.
— Я приглядываю за деревней и вижу, что все идет плохо. Судебные дела разбирают не так, как делал это я. Молодежь не уважает старших. Девушки гуляют с парнями, за которых не собираются выходить замуж. Еды слишком много, отчего народ толстеет и ленится, а пальмового вина столько, что люди пьянеют и спят, вместо того чтобы идти на охоту.
— Новый вождь, мой отец, разбирает судебные дела иначе, потому что имеет дело с другими людьми, — сказал Беги. — Молодежь научилась, как вести себя со старшими, от родителей, которых учил ты. Девушки теперь сами выбирают себе мужей и, когда выходят замуж, живут счастливее, чем их матери. Ну а то, что народ ленится да спит, почему бы и нет, раз деревню стерегут духи вроде тебя?
На это призраку нечего было ответить, и он ушел[89].
Беги пришел в деревню, где все боялись колдуна по имени Тгу. Он умел вызывать выкидыш у коров и женщин, поджигать хижины, не приближаясь к ним, изготавливать колдовские куклы, и, стоило ему вонзить особый нож в след, оставленный кем-нибудь в грязи, этот человек заболевал или умирал.
Беги обратился к Тгу:
— Хочу, чтобы ты помог мне убить человека, чье имя я не могу тебе сообщить.
— Заплати мне, — ответил колдун. — И принеси что-нибудь, принадлежащее ему: волос, кусочек ногтя или какую-нибудь одежду, которую он носил.
— Я принесу тебе что-нибудь, принадлежащее ему, — пообещал Беги.
Он ушел, а когда вернулся, то принес немного экскрементов. Он также отдал колдуну зеркало и кое-какие ценные травы, которые собрал.
Колдун изготовил магическую куклу и поджарил ее на огне, распевая могущественные волшебные песнопения. На рассвете жители деревни вышли посмотреть, потому что боялись выходить ночью — настолько сильна была магия.
— Тот человек умрет, — сказал колдун.
— Теперь я назову тебе его имя, — сказал Беги. — Его зовут Тгу.
Колдун рухнул на землю в припадке и завопил, что его обманули. Он заявил, что наверняка вот-вот умрет.
Беги отозвал вождя деревни в сторону и сказал:
— Подожди еще час. Потом можешь рассказать ему, что это экскременты моего приятеля из другой деревни, которого зовут Тгу. А я ухожу к приятелю, и мы вместе посмеемся над глупостью колдуна[90].
Беги отправился на берег моря и увидел там большой корабль, от которого поднимался дым. На берегу он встретил белого человека с парохода и заговорил с ним.
88
Из книги «Истории наших африканских собратьев: фольклор Бенинии и Золотого Берега» преподобного Джерома Коултера, DD: Лондон, 1911 (vi + 347 с., цветн. фронт., 112 стр. в тексте).
89
Из статьи «Беги — африканский Джек, убийца великанов» Роджера Ф. Вудсмана в «Антропологических коммуникациях», том XII, изд. 3.