В приемной взволнованные члены совета подобострастно пытались оправдаться перед Негодяем. Его лицо было подобно туче. Едва только ввели Нильса, он промычал, чтобы все убирались за исключением Эндрэ.
Когда дверь за членами Совета закрылась, беспокойство слетело с лица мэра, словно он снял маску. Широкими шагами он пересек комнату и пожал руку Негодяю.
— Джек, старина! — воскликнул мэр. — Рад снова увидеть тебя.
— Я тоже, Ник, — сказал Негодяй. — Вижу, что ты воспитываешь парней такими же горячими, как и всегда.
Эндрэ повернулся и впервые внимательно посмотрел на Нильса.
— Ну, конечно же! — воскликнул он. — Ты один из приятелей моего сына Мориса, не так ли? Минуточку — Борден? Нет, Нильс Бодэн, правильно?
Нильс кивнул и облизнул губы.
— Можешь перестать дурачиться, Райстрик, — сказал Негодяй. — Подай парню стул..
Почувствовав головокружение, Нильс посмотрел на охранников. Они откинули маски, из-под которых показались ухмыляющиеся лица. Райстрик оказался веснушчатым парнем с русыми волосами, другой — загорелым молодцом с завитком каштановых волос.
— Так что же все-таки произошло? — продолжил сэр Эндрэ. — Я надеюсь, он был не настолько глуп, чтобы использовать винтовку?
Прикуривая сигарету, Негодяй указал пальцем на Нильса.
— Он бросил гранату из окна магазина на Хай-стрит. Черт его знает, где он ее достал. Но это была не холостая игрушка. Если бы Макартни не включил защитное поле прежде, чем она разорвалась, тебе пришлось бы подыскивать нового человека для этой работенки.
Нильс был слишком ошарашен мыслью, что мэр оказался предателем, чтобы прислушиваться к их беседе. Он вспомнил рассказы Мориса об отце. «Да они же друзья!» — подумал Нильс.
— А я? — засмеялся мэр Эндрэ. — Помнишь? В Четли, когда я пытался застрелить Армитага, который занимал пост Негодяя на западе. Ты тогда был одним из охранников в его группе.
— Точно. Двадцать четыре года назад — или двадцать пять?
— Где-то так. Разумеется, тогда люди еще не знали, что пытаться стрелять в Негодяя бессмысленно. Теперь они поумнели. — Он задумчиво посмотрел на Нильса. — Атомная граната, да? Я не думал, что они еще остались.
Негодяй пустил длинную, тонкую струйку дыма.
— В мире было слишком много оружия, — мрачно сказал он. — И двести лет — чертовски короткий срок, чтобы избавиться от него.
— Я тоже так думаю, — вздохнул Эндрэ.
До Нильса медленно доходило, что, может быть, его все-таки не будут пытать. Может быть, он даже выберется отсюда живым. Он все еще не мог поверить, что Негодяй, которого его с детства учили ненавидеть и бояться, оказался не столь ужасным, как рассказывали.
Негодяй уселся в кресло и серьезно посмотрел на Нильса.
— Что ты знаешь о войне? — внезапно спросил он.
Нильс замешкался.
— Ну… — с неохотой сказал юноша. — Я знаю лишь то, чему нас учили в школе. Она была, когда люди сражались против… негодяев. Это было давно, может, даже двести лет назад и большинство историй о ней мифологичны, — он запнулся на последнем слове.
После минутного молчания Негодяй взглянул на Эндрэ с блеском в глазах.
— Ты проделал чертовски хорошую работу в Гринстауне, если это все, что он знает, — сказал он.
— Я старался, — слабо улыбнулся Эндрэ. Снова повернувшись к Нильсу, он спросил. — И откуда же взялись негодяи?
— Никто не знает, — смутился парнишка. А затем быстро добавил: — Кое-кто думает, что они всегда были здесь.
— И почему ты их ненавидишь?
— Потому, что они ПЛОХИЕ, — ответил Нильс в замешательстве.
— Вот видишь? — сказал Эндрэ, взглянув на Негодяя. — Мы преуспеваем, не так ли? Никакой идентификации с национальными и политическими группами. Когда ты подобрал меня, моя голова была еще забита подобной чепухой. Мы вытравили это.
— Нильс, — продолжил он, — мне горько говорить тебе об этом, но то, что ты изучал в школе — неправда. Была не одна война, а сотни.
Ошарашенный Нильс сидел совершенно прямо.
— Было множество войн, — продолжал Эндрэ, не обращая внимания на изумленный взгляд Нильса. — Погибли не сотни людей, и даже не тысячи. Погибли миллионы.
Разумеется, ты знаешь об атомной энергии, — продолжил мэр. — По-моему, твой отец работает на электростанции, не так ли? Ты знаешь, как эта энергия может быть опасна. Примерно двести лет назад люди начали кидать бомбы друг на друга — не просто гранаты, а большие бомбы, способные накрыть сотню квадратных миль каждая. Они разрушили практически все города и убили миллионы мужчин и женщин. Ты, возможно, слышал, что Старый город полностью выгорел. Это не так — он был взорван одной из этих бомб.
— Но люди не могли быть такими жестокими, — возразил Нильс. — Если только все они не Негодяи.
— Ну, нет, — ответил Негодяй. — Они могли быть такими жестокими. Казалось, им необходимо что-нибудь, чего надо бояться, против чего следует объединяться…
Известно ли тебе точно о тех случаях, когда Негодяй или его охранники мучили кого-нибудь? — спросил он.
— Ну… — запнулся Нильс.
— Тебе лишь рассказывали о тех ужасных вещах, которые мы делаем. Ты был воспитан — мы называем это индоктринирован — в боязни и отвращении к Негодяю. Он является символом всех ужасных вещей, на которые способны люди. Негодяй — дьявол во плоти, не так ли? Школьники рассказывают истории, как мы поедаем детей на завтрак; взрослые ненавидят нас по привычке и поэтому им стыдно вести себя по отношению к другим людям, подобно Негодяю. Поэтому мы столь важны. Когда ты ненавидишь Негодяя, то это не ненависть к чему-либо. Ты ненавидишь саму жестокость.
— Что сделал ты, Райстрик, чтобы попасть к нам? — спросил Эндрэ.
Русоволосый человек ухмыльнулся.
— Я проник в мэрию у себя в городе и подслушал разговор между мэром и местным Негодяем. Позднее я был пойман и арестован за распространение клеветнических слухов. Ну, а ты, Холлинс?
Другой охранник засмеялся, вспоминая.
— Я сумел повредить машину Негодяя. Мы с приятелем подпилили опоры моста, по которому должен был проехать Негодяй.
— Добро пожаловать в братство, — бесстрастно сказал Райстрик.
— Ну, разумеется, — засмеялся Негодяй.
— Мы не можем, — продолжал он, — позволить тебе уйти. Мы обязаны сохранять легенду о Негодяе. Я боюсь, что твоя семья не узнает, что ты еще жив. С новобранцем всегда трудно, но любой человек, способный выступить против дьявола во плоти, ДОЛЖЕН быть на нашей стороне. ДОЛЖЕН быть. Ты молод. Райстрик был еще моложе, но все-таки он выстоял. Тебе предоставляется возможность попытаться самому стать Негодяем или же, если тебе это больше по нутру, ты можешь последовать примеру Ника Эндрэ. Тебя поселят в каком-нибудь городе и изберут мэром…
Комната неожиданно поплыла перед глазами Нильса. Он заплакал.
— Извини, — лицо Негодяя было каменным. — Но ведь ты сам в этом виноват.
Наше дело слишком важно, чтобы позволить личным мотивам довлеть над ним. Вспомни, ты пытался совершить преступление — из хороших побуждений, разумеется, но все же преступление. Ты был готов убить не только меня или моих охранников, но и стоявших вокруг людей.
Нильс уставился в пол.
— Вот твое наказание — и скажи спасибо, что это не то, чего ты ожидал. — Негодяй поднялся на ноги. — Ну, ладно, двинулись.
Сквозь пелену отчаяния Нильс увидел, что Райстрик и Холлинс опустили свои маски и вновь стали безликими инструментами зла. На лице Негодяя вновь появилось обычное жестокое выражение, а мэр стал перепуганным и раболепным.
Нильса вывели из здания и снова усадили на переднее сиденье машины, рядом с Райстриком — для предупреждения угрюмо наблюдавших за всем этим горожан.
Кортеж вновь пришел в движение и покатился прочь, чтобы поразить символом зла следующий маленький городок.
Нильс повернул голову и взглянул на Негодяя. Тот приветливо подмигнул ему.
Нильс снова посмотрел через лобовое стекло. Мало-помалу он нашел в себе силы улыбнуться.
Заключение о состоянии лунной поверхности[10]