— Они сказали… А я тебе говорю, что ты глупышка, если слушаешь эту дурацкую болтовню. Пусть себе чешут языки. Кто они такие? Жалкие планетарные тяжеловозы. А ты, Моби Дик, — настоящий звездолет. Тебя ждут такие полеты, о которых и не снилось тем старым развалюхам! Они тебя сожрать готовы от злости. С потрохами, в собственном соку. Да куда им! Машина — она и есть машина, а ты — параорганизм. Цену себе знать надо.
— Ты поэтому заступился за меня? — тихо спросил Моби Дик.
— Черта с два… Ничего ты не понял, дурачок. Я сам не у дел, завидую молодым. Кое-что в зависти разумею, понял?
— Понял, — отвечал окончательно сбитый с толку Моби Дик…
Заседание оперативного штаба подходило к концу. Профессор Главса выслушал всех членов штаба по очереди и был доволен их единодушием: «Вы ни перед кем не отвечаете, профессор. Проект „Кит“ — целиком ваш. Ликвидируем Моби Дика, заложим в инкубатор новое яйцо, безжизненную биометаллическую массу тоже пустим в дело: послужит в качестве пищи для зародыша. Если во время ликвидации пострадает тот человек, как бишь его… Штепарж, то представим правительственной комиссии неопровержимые факты, свидетельствующие о том, что он сам виноват в своей гибели. Его предостерегали, а он не внял».
— Итак, — провозгласил профессор и торжественно поднялся, — приступаем к завершающей фазе.
— Все энергетические пушки на номинальном уровне! — доложил главный энергетик.
— Хорошо, — резюмировал Главса. — Приготовьтесь открыть огонь. Начинаю отсчет: 10… 9… 8… 7… б… 5… 4… 3… 2…
— Профессор! Профессор!
В кабинет ворвалась перепуганная секретарша, схватила ученого за руку и бесцеремонно потащила к окну. Главса хотел возмутиться, но увиденное за окном лишило его дара речи.
Моби Дик изменился до неузнаваемости. Ничто в нем не напоминало выброшенную на берег медузу. Бока сверкали стальным блеском. Еще недавно они навевали мысль о луже после дождя. Морщины и складки на корпусе разгладились, он раздувался, как баллон, впереди воинственно торчал острый нос, с плеском выбросились плавники и хвост. Моби Дик увеличивался, рос на глазах.
Персонал слушовицкого космодрома высыпал отовсюду: из лабораторий, канцелярий, туалетов, столовых и курилок. Звездолет — теперь это, несомненно, был звездолет — поднялся метров на пять, животная дрожь пробегала по его корпусу.
— Звездолет «Моби Дик» ожидает приказа! — раздался глубокий, низкий, неземной голос.
— Собачья чушь! — в ярости заорал Главса, царапая ногтями по оконному стеклу. — Чтобы меня обставил какой-то пенсионер, отставной козы барабанщик?! Не бывать тому! Да вы знаете, кто я?! — Голос у него срывался, он злобно грозил звездолету кулаком. Потом умолк, резко повернулся к главному энергетику: — Чего вы ждете? Почему не открыли огонь?
— Но вы же не отдали приказа, профессор!
— На чем я остановился?
— На… кажется, на цифре «два».
— Продолжаю…
— Профессор! Профессор же! — в кабинет снова ворвалась секретарша. Вас к телефону! Стокгольм, комитет по Нобелевским премиям.
Главса взял трубку, злобно глядя исподлобья на главного энергетика. Снова раскатился над замершим космодромом голос Моби Дика:
— Звездолет «Моби Дик» готов к полету и ожидает приказа!
Профессор Главса, зажав рукой трубку, обернулся и открыл рот, но в этот момент секретарша вырвала у него из рук трубку и прокричала в нее по-английски:
— На помощь! Профессор Главса сошел с ума и убивает Моби Дика! Он опасен для всех нас! Помогите!
Главса, зарычав, бросился на девушку, этим воспользовался главный энергетик. В два прыжка он оказался у профессорского стола — командного поста космодрома, нажал кнопку микрофона и прокричал:
— Звездолет «Моби Дик»! Приказываю: подготовиться к четвертому экспериментальному полету на Луну! Не возвращаться без особого приказа! Сохранить жизнь человеку внутри! Внимание! Старт!
Моби Дик стремительно взмыл вверх, сделал круг над слушовицким космодромом, и вскоре серебристо-стальная точка исчезла из глаз машущих на прощание служащих.
Сторож автостоянки почесал в затылке, вытер слезящиеся глаза и сказал:
— Эхма, опять в проходной никого нету!
Запах предков
Я улегся на пол и высунул язык насколько мог. Я иногда так делаю, так мне легче преодолевать разные неприятные ощущения, тоску или смутный страх. Забавная это штука, язык. С его помощью я ем и пью, но, должно быть, когда-то он служил и для других целей. Я понял, для каких, когда у нас в квартире испортился кондиционер. Хозяин, помню, разделся до пояса, лоб и щеки у него покраснели и покрылись капельками. Выглядел он так, будто вышел из-под душа. Ему от этого вроде легче стало, а я ему завидовал: мне, само собой, нечего было с себя снимать. И тогда я невольно высунул язык и сразу ощутил приятный холодок во всем теле. Я так обрадовался своему открытию, что даже пожалел, когда робот починил кондиционер. Как я гордился собой! Ведь я самостоятельно, только высунув язык, избавился от такого неприятного чувства, как жара. До сих пор мечтаю повторить тот опыт, но кондиционер как на зло работает исправно и в квартире, и в переходах.