— Что за дела, Морли? — Едва заговорив, Деннис поморщился от пронзившей голову острой боли. Да, знатно ему досталось от Морли.
— Только не строй из себя оскорбленную невинность, казанова. Вы с моей женой трахаетесь, и мне это не нравится.
— Что за чушь, Морли, отпусти меня!
— Я думал, такую банальщину только в кино говорят. А оно и в жизни так — вот поди ж ты. По-твоему, я тебя сюда притащил, чтобы сразу отпустить — так, что ли, казанова?
Деннис не ответил. Он попытался потихоньку ослабить веревки, стянувшие его руки за спинкой стула. Если бы он сумел освободиться, возможно, успел бы схватить лампу и швырнуть прямо Морли в рожу. Так-то его и за лодыжки привязали, но вдруг выйдет быстренько выпутаться? Хоть какой-то план лучше, чем никакого.
Если у него будет шанс выйти один на один с Морли, он может одолеть его. Он был на четверть века моложе и тоже в хорошей форме. Не столь хорошей, как во времена игры в профессиональный баскетбол, но тем не менее. Он был высок и пластичен, в его здоровом теле по всем заветам жил здоровый дух, поддерживаемый постоянными пробежками и тренировками на пару с Раулем и тридцатикилограммовым медболом[3].
И все же Морли был силен, небывало силен. Тут Деннис говорил наверняка — пульсирующий узел не унимающейся боли в голове не давал соврать.
Он вспомнил, как его окликнули на стоянке, как он обернулся — и увидел кулак. Ничего больше, один кулак, метеором летящий в лицо. Следующее четкое воспоминание — очнулся здесь, в пристройке.
В прошлый его визит сюда обстоятельства складывались иначе. Куда лучше, что уж там. Он был с Джулией. Впервые встретил ее в клубе, где работал. Они зацепились языками, сыграли партию в ракетбол, а кончилось все тем, что она привела его сюда и они сплелись в объятиях на старом матрасе в углу. А потом — лежали бок о бок, разгоряченные и мокрые, объятые июньской жарой, типичной для лета в Мексике.
После этого они не раз встречались. В большом доме, машинах, отелях. Всегда старались устроить очередное свидание, когда Морли не было в городе. По крайней мере они думали — не узнает. Но каким-то образом Морли оказался в курсе их амурных дел. — Здесь вы и начали, — неожиданно сказал Морли. — И не смотри на меня так, будто я мысли читаю. Она рассказала мне, где и когда. Стала в меня плеваться, когда я ей сказал, что все знаю, но я заставил ее выложить все вплоть до мелочи — даже про то, про что сам уже знал. Хотел, чтобы она призналась. В конце концов, ей так досталось, что она сама захотела поскорее все выложить. Стала просить меня простить ее. Забрать обратно. Божилась, что не хочет больше мотаться с тобой из Мексики в Штаты. Понятное дело — жить захотелось…
— Ублюдок, если ты сделал ей больно, то…
— То что́ ты сделаешь? В штаны себе нагадишь? Другого тебе не дано, Деннис. Видишь ли, это я тебя к стулу привязал, а не наоборот.
Морли снова откинулся в тень, положив руки на стол. Когда его пальцы, слегка подрагивая, сплелись, в свете лампы глянцевито блеснули ухоженные ногти.
— Я думаю, с ее стороны было бы невежливо уезжать с тобой в Штаты, Деннис. Очень необдуманно. Она знает, что меня там разыскивают и что я не могу вернуться. Она думала, что избавится от меня. Начнет новую жизнь, и с кем! С бывшим баскетболистом. Это задело мои чувства, Деннис. Пробрало аж до костей. — Морли улыбнулся. — Но она бы не избавилась от меня, казанова. Ни в коем случае. У меня хорошие деловые связи. Я мог бы последовать за ней куда угодно… и уже от того, что она в этом усомнилась, мне сорвало крышу.
— И где она теперь? Что ты с ней сделал, ублюдок лысый?
После минуты молчания, в течение которой Морли изучал лицо Денниса, он сказал:
— Помнишь ее собак?
Конечно, он помнил собак. Семь доберманов. Бойцовые псины. Они всегда его пугали. Огромные такие суки — все, кроме ее любимца, рыжего кряжистого кобеля по кличке Дружище. Он весил килограммов двадцать пять и был весьма злобным. Дружище легкий, Дружище прыткий, так о нем говорила Джулия, хотя, по мнению Денниса, ничего легкого в этой махине не было. Конечно, он помнил этих чертовых собак! Иногда, когда они занимались любовью в спальне дома, псины забредали туда, рассаживались вокруг кровати и смотрели — Деннису при этом казалось, что их очень заботит мягко-пружинистый вид его яиц, и они прикидывают в уме, не попробовать ли их на зубок. Такие мысли всегда убивали возбуждение на корню, и он в конце концов убедил Джулию, что зверюгам следует запретить входить в спальню, закрыть дверь. Его нервозность она всегда находила жутко забавной.
3
Подобные утяжеленные — не отскакивающие при ударе мячи (как правило, наполненные песком) — применяют в кроссфите и на обычных силовых тренировках с отжиманиями, выпадами и приседаниями.