Чаву. Лед и пламень! Такое же ощущение родилось у меня при виде новобрачной. Она была значительно моложе Василия. Я глядел на ее раскосые, черные до синевы глаза, нежный румянец, пробивающийся сквозь смуглоту щек, длинную шею с завитушками около маленьких, аккуратных ушей и не мог оторвать глаз.
– Не чайори17, а цветок! – не удержался Арефа. Он так же, как и я, не мог налюбоваться ее красотой.
Молодых осыпали мелкими монетками, конфетами и цветами. Они прошли в глубь двора, где им отвели место под ярким ковром, развешенным на двух деревьях. Арефу, как почетного гостя, тянули сесть поближе к ним, но я украдкой шепнул, что хорошо бы устроиться возле выхода.
Мы расположились у самой калитки в окружении молодых, очень шумных и суетливых ребят.
17 Девушка (цыганск.).
Я пригляделся к пирующей публике. В основном она была одета по-современному, особенно молодежь. Многие женщины нарядились в длинные, широченные юбки, спускающиеся до земли многоэтажными оборками, в шелковые кофты и платки, на шее и руках сверкали украшения. Пожилые цыгане были в сапогах, галифе, жилетах.
То, что происходило во главе стола, докатывалось до нас с веселым шумом и шуточками. Цыганская речь мешалась с русской.
Что-то прокричали около молодых, и все схватились за рюмки.
– Что? – тихо переспросил я у Арефы.
– За новобрачных, – сказал Денисов. Молоденький парень, в красной рубашке навыпуск, рассмеялся и, показывая на меня пальцем, сказал:
– Гаджо 18… – Он смолк под осуждающим взглядом
Арефы и потянулся ко мне со своей рюмкой.
Денисов незаметно толкнул меня: чокнись, мол, хотя бы для виду. Пришлось чокнуться и немного отпить. Хорошо, наши соседи мало обращали внимания на других и дружно работали челюстями и руками, отрывая от птицы и мяса изрядные куски.
Веселье разгоралось. По двору сновали девушки, меняли пустые бутылки на полные, разносили угощение. Это было в основном мясо – птица, говядина, баранина. И все большими кусками, жареное и вареное.
На середину двора, свободную от столов и стульев, вышли парень и девушка. У парня в руках была гитара.
Девушка придерживала за концы нарядную шаль.
18 Не цыган (цыганск.).
Гости хмельно закричали, подбадривая их. Переливчатый лад гитары пропел грустно и задумчиво. Девушка взяла низкую ноту, и все вокруг смолкло.
Арефа обернулся к ним и застыл с отрешенной улыбкой на лице. И сидел так, пока песня не кончилась. Гости опять закричали, захлопали, отчаянно жестикулируя и распаляясь. На пустой пятачок выскочило несколько новых певцов, а парень, продолжая наигрывать, стал обходить с девушкой гостей, которые давали им деньги.
– Обычай, – пояснил мне Арефа. – Для молодых.
Я подумал, что Васька, наверное, мог бы купить с потрохами всю эту публику и, может быть, пол-улицы в придачу…
В кругу танцующих появился пожилой цыган. Грянули бубны, гитары заиграли ритмичную веселую плясовую.
Все захлопали в такт музыки.
– Отец невесты, – шепнул мне Арефа.
Тесть Васьки Дратенко, с шапкой курчавых седых волос, отплясывал так лихо, что буквально заразил всех своей удалью и азартом.
Он подскочил к нам и крикнул Денисову;
– Эй, пуро ром19! Покажем молодым!
Арефа вскочил с места, махнул рукой:
– А, была не была!
И тоже пустился в пляс. Я успел заметить на лацкане пиджака отца невесты три медали ВДНХ – две золотые и одну серебряную. И вообще у многих немолодых цыган здесь, на свадьбе, имелись боевые ордена и медали. Они носили их с гордостью.
19 Старый цыган (цыганск.).
Здорово плясали два цыгана! Они втащили в круг мать
Дратенко, и та, распустив руками богатую шаль, плавно пошла по двору, мелко подергивая плечами…
Арефа вернулся на место возбужденный и счастливый.
– Ну как? – спросил он, опрокидывая в рот рюмку вина.
– Есть еще порох в пороховницах?
– Есть, Арефа Иванович, есть! Прямо как птица! – похвалил я его.
– А ты знаешь, мы, цыгане, когда-то были птицами. –
Он улыбнулся своей лучезарной улыбкой. Давно я не видел такой улыбки на его лице. – Так говорится в одной нашей легенде. – Он вдруг зачем-то толкнул меня в бок.
Я оглянулся. Возле меня, раскланиваясь в танце, приглашала выйти в круг молодая цыганочка в нарядном современном платье-миди.
Я растерялся. Приложил руку к груди, как бы говоря, что не танцую. Девушка мягко, но настойчиво положила свою руку на мое запястье.
– Иди, иди! Такая чайори приглашает! – подтолкнул меня Арефа.