Толпы болельщиков сначала приветствовали такой исход бурными аплодисментами, но быстро притихли и не торопились покидать места, как бы пытаясь осознать и переварить происшедшее на их глазах чудо.
Где-то в середине игры Тардинг отвернулся от окна и крепко пожал руки обоим коллегам. Сэр Джеймс откинулся на спинку кресла и закурил сигару. Доктор Слоупер облегченно вытер лоб своим знаменитым красным платком.
- Слава Богу, все в порядке, но ни за какие коврижки, джентльмены, я не согласился бы пережить все это еще раз! - пробормотал он.
Поразительный эффект произвел результат игры на членов обеих сборных. Англичане выглядели как будто в чем-то виноватыми, словно сомневаясь в душе, этично ли применять против ничего не подозревающего соперника такие новомодные методы. Австралийцы казались ошеломленными и даже вроде бы обиженными.
- Какой счет? - спросил капитан Баттен, уходя в раздевалку.
А счет был следующим: Том Спилигью выбил семь калиток из тридцати одной!
Сразу после завершения подачи возник животрепещущий вопрос: удастся ли повторить еще раз это чудо? На следующую подачу англичан австралийцы вновь выставили в первоначальном составе Морленда и Донахью. Почти сразу всем стало ясно, что непробиваемый "твердокаменный" Донахью вовсе не так уж непробиваем. Более того, он оказался совершенно беспомощен перед навесными подачами Спидигью. Ну как, скажите на милость, отбить мяч, который падает прямо на голову под прямым углом? Австралиец не нашел ничего лучшего, кроме как подставлять под мяч биту. Тот просто подскакивал на три фута вверх и попадал в руки хранителю ворот. Ноль очков. Баттен и Стейкер делали простую прямую отмашку, и мяч летел прямо в толпу игроков соперника, которые только этого и ждали. Вскоре, однако, сделалось очевидно, что новая подача также имеет уязвимые места, и универсальный игрок, обладающий игровым чутьем, вполне способен к ней приспособиться. Морленд первым показал пример товарищам по команде, раз за разом принимая подачи Спидигью придуманным им способом, впоследствии получившим название "возвратный плоский мяч". Никто прежде не применял такого приема: Морленд поворачивался боком и отправлял мяч через голову хранителя калитки за пределы площадки. Сегодня, когда головы игроков защищены шлемами, этот метод далеко не так опасен, но в тот день после игры тот же Грив признавался, что чувствовал бы себя увереннее, имея в кармане страховой полис. Англичане в ответ поставили дополнительного игрока на кромке поля на одной линии с калиткой, но изобретательный Морленд тут же нашел способ, как обойти и это препятствие. В конечном счете, этот гениальный игрок уже в первом матче разработал комплексную защиту от навесных подач, которая в наше время считается классической и единственно возможной. Не менее изобретательный Уайтлоу стал принимать подачи, отступив на шаг назад от своей калитки и отбрасывая принятые мячи низом на внешнюю сторону площадки соперника. Это заставило Спидигью срочно перебросить туда еще двоих игроков, в результате чего придуманная им схема расстановки затрещала по швам. Эта парочка продержалась дольше всех, набрав девяносто очков, и когда Хэнвелл выбил-таки из игры неугомонного Уайтлоу, счет был сто тридцать против шести.
Однако все старания этих двух гигантов уже не могли изменить главного: команда Австралии была обречена. Ничего удивительного: такие гении, как Морленд, способные мгновенно адаптироваться к изменившимся условиям, встречаются крайне редко. А обычный игрок в крикет, пусть даже очень высокого класса, к такому подвигу не готов. И главная причина в том, что профессиональный крикетист - существо в высшей степени консервативное и к новым методам непривычное. Зеленый мальчишка из деревенского клуба имел бы больше шансов найти противоядие подачам Спидигью, нежели все эти многоопытные ветераны с громкими именами, чье пристрастие к ортодоксальным методам не позволяло им видеть дальше собственного носа. Стоило только внести в игру некий революционный элемент, отменяющий, по сути, веками наработанные правила и условности, как эти матерые игроки оказались беспомощны, словно малые дети. Они не смогли найти ответа на вопрос, как отбить отвесно падающий мяч, хотя и сделали все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом. Почти не вызывает сомнения, что англичане, окажись они на месте австралийцев, вели бы себя точно так же. Но судьба распорядилась иначе, и лучший результат, показанный последними, был бесконечно далек от прогнозируемого до начала матча. Морленд был единственным, кто до конца сражался на равных и проявил свой экстракласс, набрав семьдесят семь очков. Второй день игр завершился в шесть вечера. Австралия набрала сто семьдесят четыре очка. Спидигью поразил восемь калиток из шестидесяти двух. Англичане одержали убедительную победу по всем показателям с гигантским отрывом в сто восемьдесят четыре очка.
Ну что ж, то был замечательный день с не менее замечательным концом. Мы не будем здесь пересказывать факты, ставшие уже достоянием истории, и вспоминать, как высыпавшая на поле восторженная толпа болельщиков смела все барьеры, усадила на плечи яростно протестующего Тома Спидигью и с триумфом пронесла его в раздевалку. Не будем мы и повторять восторженные хвалы в адрес виновника торжества, которому раз за разом пришлось выходить и показываться неугомонным зрителям. Когда те устали от славословий по поводу показанной им игры, они принялись петь дифирамбы его родной деревне Бишопс-Брэмли. Затем капитан английской сборной в кратком спиче сравнил Спидигью с Котсмором в его лучшие годы. Потом пришла очередь выступить лидеру австралийцев Баттену.
- Вы выиграли, потому что сумели подложить нам свинью, - заявил тот, разведя руками, - только я пока еще не совсем понял, какой она породы. Скажу лишь, что у нас дома мы играем в немножко другой крикет.
Следом за игроками пришел черед членов Отборочного Комитета. Им хлопали с тем же энтузиазмом, с каким прежде забрасывали грязью. Тардинг во всеуслышание рассказал об ожидавшем его такси.
- Между прочим, я его еще не отпустил, - признался он, - но теперь, полагаю, могу сделать это с чистым сердцем.
Том Спидигью больше никогда не играл в крикет - не позволяло больное сердце. Его лечащий врач заявил, что этот матч слишком сильно отразился на здоровье его пациента, и поэтому он запрещает ему в дальнейшем выходить на поле. И все же, к лучшему или к худшему - а многие до сих пор считают, что именно к худшему, - но Том Спидигью навсегда оставил свой след в истории крикета.
Англичане восприняли одержанную победу больше с удивлением, чем с восторгом. Австралийские газеты первое время склонялись к тому, чтобы обвинить соперников в нечестной игре, но потом и до них дошла вся абсурдность ситуации, суть которой состояла в том, что никому не известный игрок из третьего дивизиона по существу в одиночку выиграл международный матч. Когда же эта мысль окончательно прояснилась, Сидней и Мельбурн присоединились к мнению своих лондонских оппонентов в том, что все происшедшее следует рассматривать как величайший розыгрыш за все времена существования игры под названием крикет.
1928 г.