После душа, чувствуя себя отдохнувшим, юноша вышел на затененную прохладную веранду, где Флинт уже накрыл на стол.
На столе красовалась початая бутылка кальвадоса, любимого напитка отца, зелень, вареное мясо - все по вкусу отца. И трубка. "Он меня и курить заставит?" - подумал с раздражением Юлиус, но с жадностью набросился на еду.
Вечерние тени легли на веранду, лиловые сумерки клубились между холмами, одиноко кричала какая-то птица. Юлиус сидел в кресле отца и наблюдал, как степь погружается в ночь.
Флинт убрал со стола и безучастно торчал за спиной. Юноша попробовал было курить, но закашлялся и отдал трубку:
- Мне что-то сегодня нездоровится. Кхекхе. Унеси-ка, лупоглазик! Флинт, у тебя хорошая память?
- Обычная для моей серии А, хозяин.
- Что значит обычная, поясни,- Юлиус почувствовал какой-то подвох.
- Наша серия была первой, тогда еще не догадались вносить в нашу память элементы произвольного самогашения. Считалось, что абсолютная память - наше главное достоинство.
- А потом как считалось?
- А потом стали считать, что бытовому роботу исключительная память не нужна, и научили забывать.
- Каким образом?
- Периодически и случайно стирая из памяти события.
- А ты?
- А я умею забывать только по приказу, хозяин.
- И что же ты помнишь?
- У меня никогда не было приказа забыть, поэтому я помню каждую минуту, каждое слово, каждое движение с момента сборки.
- Да, ты сущий клад! А отец знал, что ты смотришь и запоминаешь?
- Не знаю, я никогда не получал приказа забывать, но и никто не давал мне приказа вспоминать.
- А что было, например, на атом мосте ровно двадцать лет назад?
- Был вечер.
- Дальше.
- Я только что убрал со стола...
- Дальше, подробнее!
- "Вдруг раздался скрип двери и детский голос: "Мама, можно я пойду гулять?".
Юлиус подскочил на месте и уставился на дверь, но потом понял, что все эти разнообразные звуки издает робот.
- "Ночные духи уже вышли на охоту, как говорит твоя няня,- сказал женский голос.
- Я немного посижу на крыльце с Давидом,- дверь снова хлопнула. Молчание.
- Мальчишка становится настоящим разбойником, а ты молчишь, словно не отец.
- Дэви! - приглушенный детский крик и далекий лай собаки.
- Мальчишка похож на всех местных разбойников вместе взятых,послышался глухой мужской голос.
- Юлиус! Как ты можешь?
- Мне стыдно соседей, - сказал муж.
- Но я же объясняла, что кто-то из моих предков был из дионян...
- Кто именно - позабыла?
- Гены их сильнее, поэтому признаки могут проявляться внезапно, через несколько поколений.
- Но я же не могу объяснять каждому прохожему про особые гены моей жены! - Стук двери. Женский плач".
- Заткнись, заткнись,- закричал юноша, лицо его горело.- Ты все это носишь в себе? Ну, ладно, допустим. Сейчас скажи мне, вернее - вспомни обстоятельства, при которых я покинул дом семь лет назад.
- Вы же сами знаете, Юлиус!
- Знаю, но... забыл. Я ведь не робот серии А, чтобы помнить!
- Вы запретили мне говорить.
- Когда запретил? Кому?
- Когда уходили. Запретили говорить вашему сыну.
- Но я же не сын. Я Юлиус, твой хозяин! Ха-ха!
- Я знаю, и все-таки я сомневаюсь.
- Да, скрипун, ты сомневаешься, значит, ты становишься человеком! Сам не уверен, а обращаешься ко мне как к Юлиусу-отцу, играешь роль, которая тебе больше всего нравится? Ну, ладно, а сейчас о деле. Я Юлиус-отец, приказываю тебе восстановить сцену моего ухода из дома семь лет назад. Лупоглазый скрипун,- юноша заметил, что эта присказка влияет на поведение Флинта.
"Шорохи, шорохи, стук.
- Вы уже пришли за мной? - усталый голос отца.- А как вы узнали?
- Деревья сказали. И ветер,- невнятное дионянское произношение.
- Да, в эту ночь мне было особенно плохо. Я уже собирался послать Флинта за вами.
- Ночью нельзя. Нужно идти самому и днем, когда светло.
- Флинт, помоги мне одеться. Никогда не думал, что мне придется так умирать. Я, наверное, виноват перед вами? Часто был грубым и жестоким?
- У нас нет обиды на тебя. Виноват. Я всю ночь думал: виноват перед вами, перед женой, перед сыном. Очень нетерпимым был.
- Вечный ветер уравняет твою вину и Им ши обиды.
- Ну, я готов, пойдемте. Флинт, содержи хозяйство в порядке, пока... я не вернусь. А если задержусь и раньше придет мой сын, пусть он будет твоим хозяином, служи ему, как мне служил, и пусть он не заметит разницы..."
- Прощай, - скрип ступеней..."
- Довольно, все ясно! - закричал юноша, он испытал новый удар по самолюбию. Отец всю жизнь был грубым и высокомерным человеком, с презрением относился к местным жителям, а под конец, перед смертью, сломался и ушел умирать к ним, ради ничтожной надежды превратиться в растение. Какой стыд! Вот почему он запретил роботу говорить о своем уходе даже сыну.- Ну, лупоглазик, у тебя не голова, а... динамит.
- Прикажете забыть, хозяин?
- Я подумаю, что делать с твоей головой.
- Мне бы лучше забыть, хозяин. А то... очень много для меня, ваши голоса все время живут во мне, страдают, зовут...
- Катись, довольно на сегодня!
Юлиус плохо спал в эту ночь, заснул только под утро, но тут пришел Флинт и стал будить его: - Хозяин, на поле пора!
- Ты с ума сошел. Какое поле? Я в отпуске.
- Окучивать нужно.
- Лупоглазый скрипун, милый, отстань!
- Вы так и раньше говорили, но я должен будить!
- Пошел к черту, старая жестянка, я тебя уничтожу!
- И так вы говорили, но вставать нужно.
- Я не отец и работать не обязан...
- Это отговорки, поле ждет.
Юлиус выругался, видимо, ничего не поделаешь, он встал. На поле, на свежем воздухе, он почувствовал себя несколько лучше. Он вспомнил последние слова отца: "Служи, как мне служил, пусть он не заметит разницы..." - это и сбивает с толку робота, поэтому он и принимает меня за отца. Некоторое время они работали молча, юноша - без всякого желания, за время пребывания в чиновниках он успел потерять вкус к физической работе.
- Поле ты содержишь в порядке, молодец. Хотя...- Юлиус выдернул великолепный куст ботвы, корнеплод был маленький, выродившийся. Ни о каком урожае осенью не приходилось и думать.- Хотя некоторые мелочи ты упускаешь. Исполнитель ты хороший, а хозяин плохой.
- Я не должен быть хозяином.
- Да, а хозяйство ничего не стоит, одна видимость,- Юлиус отбросил пышное растение.
"Что же мне делать с участком? Хотя, когда я стану генеральным, можно будет проводить здесь недельку-другую, слушать "записи" Флинта, вспоминать детство... Черт! А ведь Генеральным еще нужно стать!".
- У меня дела, Флинт! - он отбросил тяпку и побежал по полю.- Я вернусь Флинт, жди меня...
Вождь Лпока сидел у хижины и наблюдал, как юноша спускался с холма и приближался к деревне.
- Я ждал тебя, ты Юлиус - сын Юлиуса.
- Деревья сказали?
- И ветер. Посмотри, они так оживлены перед приходом хорошего человека и брата по крови,- Апока показал вверх, и Юлиус увидел, как на невообразимой высоте крошечные розовые облачка перелетают с кроны на крону.
- Это, наверное, наши духи?
- Нет, это бабочки, целые облака бабочек.
- Никогда не видел их внизу,- удивился Юлиус.
- А они никогда не спускаются. Рождаются и живут, любят и умирают на вершинах, даже крылышки их сгорают по пути на грешную землю.
- А правда, что там, высоко, всегда дует сильный и холодный ветер, почти буря?
- Правда. Там, высоко, совсем другая жизнь.
- Райская?
- Нет, другая природа.
- Да, какая мощь! - Юлиус положил руку на ствол, который был весь напряжен, как струна.- Высота не меньше тысячи метров. И долго они живут?
- Тысячи лет, почти всегда. Садись в наш круг. Принесите ему питье, наш брат пришел.