В САМОЛЕТЕ
От Ленинграда до Хабаровска лететь не так уж и долго.
Я уселся на своё место, сложил на животе руки и стал думать.
Несколько лет назад я плавал на шхуне "Тригла" по Чёрному морю. Там я впервые опустился под воду.
В Чёрном море ласковая прозрачная вода. От аквалангиста, когда он плывёт под водой, во все стороны исходит сияние. Это отражаются от его тела солнечные лучи. На Чёрном море вся вода пронизана солнечными лучами.
Плывёшь, над головой гнётся ломкое стекло - колышется поверхность моря. Внизу дымится лиловая глубина...
Вот я плыву, вытянув руки вдоль тела. Внизу дно - фиолетовое, поросшее кустиками цистозиры. Подо мной на камне лежит ёрш-скорпена. Золотой ёрш - в жёлтых причудливых пятнах. Вся голова в выростах-веточках. Завидя меня, ёрш снимается с места и начинает всплывать. Он приближается, растёт и становится большим, как собака, прижимается мордой к моей ноге и начинает толкать её...
Толк! Толк!
Я просыпаюсь.
Я сижу в кресле, вытянув ноги в проход между креслами.
Девушка-стюардесса осторожно носком туфли отодвигает мою ногу в сторонку.
Я говорю: "Простите!" - и начинаю устраиваться поудобнее. Откидываю кресло - плохо. Наклоняюсь вперёд - ещё хуже. Сваливаюсь набок.
Некуда деть ноги!
Я снова вытягиваю их в проход. На них тотчас же наступает какой-то пассажир.
ЧТО ЕМУ НЕ СИДИТСЯ?
Я заталкиваю ноги под переднее кресло. Пробую убрать - ноги застряли. Я потихоньку расшнуровываю ботинки и вытаскиваю по очереди: сперва ноги, потом ботинки.
Наконец я укрепляю перед собой столик, достаю блокнот и карандаш. Начинаю рисовать. Я рисую самолёт, девушку-стюардессу, аквалангиста, от которого исходит сияние, и пятнистого ерша-скорпену. Потом я рисую МОРЕПРОДУКТЫ. Они похожи на людей - с бородами, в масках, очень таинственные.
ВО ВЛАДИВОСТОКЕ
От Хабаровска до Владивостока я доехал поездом.
На вокзале меня встретили учёные - муж и жена. Те, что пишут книгу. Он был большой и шумный, она - тихая и маленькая. Оба в очках и с портфелями.
Мы шли по владивостокской улице.
- Морепродукты? О-о-о! - кричал на всю улицу учёный-муж. - У них огромное будущее. Мировой промысел нерыбных уже достиг пяти миллионов тонн. Из них моллюсков - три миллиона, ракообразных - миллион. Десять лет - и рыбы останутся позади. Правда, Лиза?
Учёная-жена кивнула.
- Моя фамилия Букин! - продолжал кричать он. - А это Лиза. Зовите нас так.
Он бросился на мостовую и остановил такси.
Мы поехали в институт.
В институте вдоль стен стояли стеклянные шкафы. В каждой комнате было много столов. За столами сидели сотрудники и что-то писали.
- Из морепродуктов Дальнего Востока нас больше всего интересуют... Вы записываете?
Я достал блокнот.
Букин подвёл меня к стеклянному шкафу.
- Вот они. Трепанг... Ещё трепанг... Морской ёж. Мидия. Устрица...
- Я ел устрицы...
- Раковина трубача. Водоросль анфельция, осьминог и...
- Кальмар, - подсказала Лиза.
- Конечно, кальмар. Но лично я уже много лет работаю над изучением трепангов. Трепанги съедобны и, как утверждают японцы, целебны. У трепангов интересное строение. Полюбуйтесь на них. Красавцы!
Трепанги в шкафу были похожи на чёрные капустные кочерыжки.
- Не забудь, что товарищу надо успеть на катер, - сказала Лиза.
- Я помню. Всех, кого я назвал, вы должны нарисовать в книге. В ней будут рисунки и фотографии.
- Я взял аппарат.
- Прекрасно. А мы всё устроили: вы будете жить на острове Попова. Там рыбокомбинат, приветливые, знающие рыбаки. Ловят они не рыбу, а морепродукты. То, что нам нужно. Морепродукты...
- Прошу вас, - сказал я, - не повторяйте так часто это слово. У меня от него мороз по коже.
Лиза рассмеялась.
- До свидания, - сказала она. - Катер ходит от городского причала два раза в день. Не опоздайте. На остров мы послали письмо. Вас там ждут... Адрес острова? Хорошо, мы сообщим его сегодня в Ленинград.
ОСТРОВ ПОПОВА
Катер был весь белый и закрытый. Только в носу у него был кусочек открытой палубы.
Он шёл, ударяясь носом о волны. Вода взлетала и падала дождём на палубу.
Пассажиры были сухие. Они все сидели внутри, под крышей. Все в плащах и резиновых сапогах. Сразу видно - моряки и морячки.
Я вышел на палубу. Мы проходили маяк. Маленький маяк на конце длинной косы. Волны, которые шли с моря, останавливались около неё.
Город был уже позади. Катер поворачивал, и за кормой двигался порт: мачты, трубы, краны на причалах, жёлтые и серые дома на сопках.
Впереди показалась скала. Она стояла отдельно, одна в море, и была из двух половинок. Одна половинка - задранная вверх, как нос тонущего парохода, вторая - наклонная, как труба.
Громадный остров заслонил Владивосток. Он закрыл от меня причалы, трубы. Одна телевизионная мачта осталась торчать в небе.
Мы плыли вдоль берега.
Через час показался зелёный край нового острова.
- Кто тут спрашивал остров Попова? - сказал матрос, выходя из рубки. - Вам выходить, гражданин.
ТЫ, БАТЮШКА, КТО?
По деревянному широкому причалу пассажиры сошли на берег. Они шли, повизгивая резиновыми сапогами. Только я не повизгивал. На мне были лёгкие чёрные полуботинки. Я поднял чемодан, взял под мышку альбом и пошёл следом.
Рыбокомбинат начинался у самого причала.
За дощатым невысоким забором стояли вытащенные на берег катера. Бревенчатые подпорки держали их. Подпорки упирались в смолёные катерные днища. Днища блестели. Берег пах смолой и рыбой.
У ворот комбината дежурила старуха.
Я поставил около неё чемодан.
- Ты, батюшка, куда? - спросила старуха.
- Мне бы начальство найти. Я из города.
- Наниматься пришёл?
- Плавать.
- Ты, случайно, не трепаншшик?
Я не понял.
- Я по казённому делу. Командировочный. Где правление комбината?
- Контора? Вон она.
В конторе моему появлению не удивились.
- Знаем, было письмо, - сказала кудрявая секретарша. - Директор приказал принять и разместить. Жить будете в общежитии, плавать на МБВ-10.
- МБВ - что? - переспросил я.
- Десять. Морской бот водолазный номер десять. Фамилия шкипера Телеев... Клава, где сейчас МБВ-10?