В воскресенье, после обеда, пришла Людмила Яковлевна, Светкина учительница, молоденькая, строгая — неулыба.
Светка была в кино. В этот день младшие классы под командой вожатых смотрели «Конька-Горбунка».
Лежа после обеда в спальне, Павел слушал, как Шура демонстрирует учительнице Светкино хозяйство.
Видимо, учительница пришла не в первый раз. Рабочий Светкин столик, книжная полочка, кукольный уголок — все это она уже видела.
Интересовало ее явно совершенно другое. Но Шура ничего не понимала. Она оживленно тараторила, сама себя перебивая смехом, рассказывала, как утром погасло электричество и Светка в потемках надела фартук на левую сторону.
Показывала новые книжки, вытащила откуда-то из-под матраца альбом и начала хвалиться Светкиными рисунками.
Людмила Яковлевна сдержанно похвалила и книжки, и краски, и рисунки.
— Скажите, а как Света вас называет? — спросила она вскользь.
— А никак! — рассмеялась Шура. — Не привыкла еще.
— Странно. — Голос учительницы звучал строго и осуждающе. — А как она называет отца?
— А тоже никак!
Павел стиснул зубы, он готов был и уши зажать, чтобы не слышать ее смеха. Неужели эта дурища не понимает, что ее подозревают черт-те в чем?
— А не очень она у вас перегружена домашней работой? У вас ведь ребенок маленький?
— В моем ребенке, если на старые фунты переводить, больше пуда живого веса… — фыркнула Шура. — Не то что Светка, я сама-то ее едва поднимаю!
Павел вскочил с кровати, торопливо прошел через залу, накинул телогрейку и вышел в сени.
Чуть не забыл со зла: Андрюха дрель новую просил принести. Павел вошел в кладовую. Тут же послышались голоса, стукнула дверь. Это Шура вышла проводить учительницу.
— Хорошо… Хорошо, — повторяла она уже без смеха, видно, все-таки допекла ее Людмила Яковлевна своими вопросами.
Говорить с ней сейчас Павлу не хотелось. Прислонившись к стенке, он переждал, пока она, проводив гостью, не войдет в дом.
Вбежав с крыльца в сени, Шура вдруг сдавленно охнула и, зажимая ладонью рот, закричала тихонько, сквозь рыдания:
— Не могу больше! О господи, не могу я больше!
Надо было выйти, обнять ее, увести в дом: она ведь выскочила-то раздетая, в одной шаленке, но у Павла ноги словно одеревенели.
Ах, дурак, дурак!
Что же это такое творится?!
Шура ушла в дом. А вечером, когда Павел, прошатавшись более трех часов за поселком, пришел домой, она уже опять, как ни в чем не бывало, напевая, суетилась подле плиты, болтала с ребятами, и у него не хватило духу начать с ней большой разговор о Светке. Рассказать, как нехорошо думают о ней люди, что не доверяют ей люди, боятся за Светкину сиротскую судьбу.
Прошла еще неделя. Обычная и вроде бы вполне благополучная. Наступила суббота — самый милый из всех дней недели. Закончена большая субботняя уборка. В квартире даже немного торжественно от особенной предпраздничной чистоты и порядка.
Бабушка Анфиса Васильевна после бани в благостном настроении, даже на Светку не косится. Сидит с ребятами за столом. Аленка на высоком стульчике рядом с бабушкой. Юрка напротив — такие они румяные, чистенькие, хорошие после бани.
Светлана помогала Шуре лепить к ужину пельмени, потом они перемыли посуду, и Светка у кухонного стола перетирала ложки и вилки. На плите закипала в большой кастрюле вода.
Придет сейчас из бани Павел, Шура бросит пельмени в кипяток — и через десять минут готово целое блюдо великолепного сибирского угощения..
Накрывая на стол к ужину, Шура рассказывала матери, как они со Светкой вчера потеряли котенка Тузю, рыжего Тузяку:
— Ну, просто обыскались! Света и в подполье лазила и за печку: «Тузя! Тузя!» Я и в кладовке все обшарила… А вот и папка из бани идет… Потом я говорю: «Давай, Света, я тебя подсажу, погляди на шифоньере…»
Дойдя до самого интересного места, Шура мельком взглянула на Светку и замолчала на полуслове.
Прижав полотенце к груди, Светка к чему-то напряженно прислушивалась. На побледневшем лице ее было столько тревоги и страха, что и Шура чего-то внезапно испугалась.
Швырнув на стол полотенце, Светка ринулась в залу. Через мгновение оттуда пулей вылетел Юрка, сжимая что-то в кулаке. Он швырнул под ноги Светке раскрытый «редикуль». Светка налетела на него сзади, они ударились о кухонную дверь и вывалились в сени, под ноги входившему Павлу.
Когда Шура выскочила в сени, Юрка с ревом валялся на полу, а Павел, стиснув Светку за плечо, пытался повернуть ее к себе лицом.
— Не тронь ее! — крикнула Шура, на бегу подняв с пола клочья порванной фотографии.