Если бы Сенкевич звал к анализу и критике прошлого, он, по всей вероятности, меньше был бы очарован XVII веком и изобразил бы его по-иному. Но цель писателя заключалась не в этом. Он не собирался внушать неприязнь к феодальной старине и укреплял патриотизм, не стремясь вооружать читателей против старого мира, превращать в подпольщиков и революционеров. (Это уже потом, особенно в годы антигитлеровского Сопротивления, молодые польские патриоты при выборе звучных подпольных кличек вспоминали подчас о таких героях трилогии, как Кмициц или Скшетуский.) Сенкевич утешал: сейчас народ в беде, но ведь смертельная угроза нависала над ним и раньше, важно сберечь язык и культуру, сохранить национальное самосознание и дождаться лучших времен. Важно, следовательно, знать и любить национальное прошлое в его неповторимости. И как раз XVII век, канун упадка Польши, виделся Сенкевичу полным исключительной красочности, виделся невозвратным временем, когда шляхетские нравы и обычаи были предельно своеобразны, воплощали в себе «польское начало», когда — в хорошем и дурном — ярко проявились черты национального характера.
Исторический роман может служить решению разных задач: показу тех сил, которые определяют развитие общества, переоценке событий и лиц, прояснению связей между прошлым и современностью и т. д. Для автора трилогии главным было при помощи художественного вымысла создать живой и красочный мир, непохожий на современность, противопоставляемый ей и в силу этого привлекательный для читателя.
Между временем создания трилогии и описанными в ней событиями лежала огромная временная дистанция: больше двухсот лет. Сенкевич-художник придавал этому большое значение. В изображении прошлого, в оценках, которые дают ему герои и повествователь, находит свое проявление, а подчас и доминирует, мировосприятие, характерное для людей XVII века, такое, каким оно представлялось Сенкевичу. Стремясь избежать модернизации изображения, внутренний мир героев трилогии писатель рисовал, исключая какую бы то ни было усложненность. Нравственные заповеди шляхтича давно минувшего столетия, тогдашнее понимание долга сводились в психике героев к простейшим наказам: будь добрым католиком, храни верность отчизне, врагов ее руби беспощадно, служи благородным дамам, не нарушай клятв. Реальный XVII век, каким мы знаем его из истории и литературы (конечно, в гораздо большем объеме, чем мог знать Сенкевич), был в ряде отношений и интереснее и сложнее: знал духовные искания, сомнения, вероисповедные споры, умел рассуждать критически. Для Сенкевича, который обращался прежде всего к читательскому воображению и чувству, первейшим литературным источником были многочисленные в XVII веке шляхетские мемуары (среди которых выделялись образностью, яркостью языка знаменитые «Записки» Яна Хризостома Пасека, использованные автором трилогии и как бесценный кладезь сведений, и как эталон стиля). Рассказ в трилогии ведется от автора. Повествователь не "персонифицирован, имени и биографии не имеет. Но пожелай мы его себе представить, он был бы нами определен скорее всего как человек того же времени. Ибо почти нигде он не выдает, что знает свершившееся спустя столетия, и не отмежевывается от сотворяемого им мира.
Сенкевич не хотел вместе с тем, чтобы читатель смотрел на его героев свысока. Он дал им перевес над современниками в цельности характеров, в силе и непосредственности чувства. Его персонажи влюбляются с первого взгляда, легко ссорятся и так же легко примиряются, бросаются друг другу в объятия и обнажают сабли. Это люди давнего, невозвратимого времени — не питомцы сухого и сдержанного промышленного века. Писатель хорошо знал, что делает, когда, создавая героев, использовал мотивы фольклора, отразившие вековую мечту о человеческом совершенстве. Подобно тому, как странствующий герой сказки пользуется помощью славных молодцев, Скшетуский, главный герой романа «Огнем и мечом», оказывается рядом с феноменальным силачом Подбипяткой (который орудует сказочных размеров мечом), несравненным мастером клинка Володыёвским, бесподобным хитрецом Заглобой. (Читатели романа подмечали, впрочем, в этой четверке и сходство со славными мушкетерами Александра Дюма). Да и основной сюжет исторических романов Сенкевича, безошибочно рассчитанный на читательское сочувствие — поиски героем пропавшей возлюбленной,— восходит не только к Вальтеру Скотту, но и к сказкам, персонажи которых (по собственному легкомыслию или из-за происков злых сил) теряют своих красавиц и вновь находят их после страданий и подвигов, после долгого хождения по мукам.