— Давай снова в «Галантерею» зайдем, — сказал Тугунин.
— Зачем? — спросила она.
— Ну, ну… — не сразу нашелся он, как сказать. Мгновение назад он осознал с отчетливой ясностью, что в понедельник, послезавтра, ни дня не задерживаясь, вероятно, уедет, и ему захотелось что-нибудь подарить ей.
Но она поняла и так.
— Нет, нечего нам больше заходить, — сказала она с такой холодностью и резкостью, что он больше не настаивал.
Время приближалось к двум, у продовольственных магазинов накапливались очереди.
Они проводили вместе уже третий день. И Тугунин вовсе не тяготился этим ее постоянным ежечасным присутствием рядом, наоборот: казалось, вовсе не страдая от жажды, — но уж коль попался на пути! — он нагнулся над бьющим из земли ключом и вот все пьет и пьет и никак не напьется.
Сосед по случаю субботы сидел сегодня в номере, но в четыре часа он собирался уйти в гости к какому-то своему старому приятелю, и им, выходило, оставалось убить всего лишь уже два часа.
— Давай накупим всякой всячины, чтобы потом из номера не выходить, — предложил Тугунин. У него имелся в чемодане электрокипятильник, и можно было вскипятить воду для чая прямо в стаканах.
— Давай! — с обычной своей радостно-возбужденной улыбкой глянула на него Юля.
Они купили ветчины, хлеба, сыра, каких-то детских сырков, яблок, пачку чая, бутылку вина и поехали в гостиницу.
— Я тебя вызову, как можно будет, — поцеловал ее на подходе к гостинице Тугунин, остановился, покурил с минуту в одиночестве и пошел следом.
Старик был в номере. И он не одевался, и, кажется, вообще не собирался никуда уходить — он лежал в своей постели, натянув одеяло на подбородок, с закрытыми глазами, и его широкий толстый нос с торчащими из ноздрей сухими соломинами седых волос острился на обтекшем вниз лице с мертвой безжизненностью.
Тугунин этого не ожидал. Он вообще надеялся, что старика уже нет, и сказал Юле, чтобы она ждала его вызова, лишь на всякий случай.
— Что с вами? — наклонился он над стариком, тронув его за плечо через одеяло.
— А? — трудно открыл глаза старик. — Пришли, да? Ничего, уже все. Поесть я вовремя с этими буфетами не успел. Сейчас уже все. Не беспокойтесь, только не тревожьте меня — мне полежать нужно.
— В гости-то что ж, не поедете? — спросил Тугунин.
— Нет, какие гости, — уже с закрытыми глазами отозвался старик. — Не говорите больше со мной.
Тугунин швырнул авоську с продуктами к себе на кровать и шепотом, сквозь стиснутые зубы, выругался:
— Ч-черт!..
Он снял плащ, переобулся и вышел в коридор. На всхлоп двери выбежала из служебной комнаты с надкусанным бутербродом у рта коридорная.
— Свалилось чего? — строго спросила она Тугунина.
— Господь бог с неба, — ответил он, проходя мимо.
На Юлином этаже коридорная проводила его до номера долгим подозрительным взглядом. Прошлые дни Тугунин не позволял себе подниматься сюда; он выходил на улицу и, позвонив из автомата, просил позвать ему Юлию из пятьсот пятнадцатой.
Юля выскочила к нему на стук уже переодетая, со светящейся на лице улыбкой готовности.
— Ну, и это причина, чтобы расстраиваться?! — блестя глазами, весело сказала она, когда он сообщил ей, что старик никуда не уезжает. — Ну и пусть не уезжает. Доставай в кино три билета. На ближайший сеанс.
Тугунин спустился к себе в номер, оделся и вновь вышел на улицу. В «Космосе», кинотеатре поблизости от метро, только что начали продавать броню. Он встал в очередь, и ему досталось — какие-то последние билеты, хороший ряд, боковые места.
Коридорная на Юлином этаже быстро оглядела его и увела глаза в сторону.
Тугунин отдал Юле билеты и хотел уйти.
— Зачем? — схватила она его за руку. — Нечего. Прямо и заходи.
Тугунин зашел. Юлины соседки все сидели наготове и тут же поднялись, стали одеваться, кидая в его сторону снисходительно-смешливые взгляды, и спустя минуты полторы в номере никого из них уже не было.
— Ну вот, часа два, по крайней мере, у нас с тобой есть, а? — сказала Юля, забрасывая ему на шею руки.
— И как тебе удалось? — спросил он.
— Ловкость рук — и никакого мошенства, — сказала она с видом послушной, примерной ученицы, довольной похвалой за отлично выполненное домашнее задание.
— И ничего… стыдно не было? — Он запнулся, подумал было — не надо, и все же задал этот вопрос.
— Не-а, — помотала она головой, все так же не размыкая рук у него на шее. — А чего стыдиться? — И пустила свой короткий смешок: — Что естественно, то прекрасно.
— А мимо дежурной я тут фланировал туда-сюда?