Федя взглянул на нее еще раз, вздохнул и осторожно вышел, а Антонина Сергеевна осталась за своим столом: руки — у лба, взгляд — за окно.
Думая о ней, решительно отмахивая руками, Федор прошел весь поселок и прибежал в столовую как раз к тому времени, когда подали суп. Он сел, взялся за ложку и охнул — остро заныло ушибленное вчера плечо. Но охнул Федя не от боли, а от стыда.
Когда он вернулся под стеклянные своды своего цеха, Газукин уже сидел на старом месте, на досках, и с довольным видом рассматривал измятый газетный лист. Это была «Пионерская правда». Почесав пальцем затылок, разложив на колене кисет, Васька оторвал от газеты длинную полоску, целую фразу: «Быть честным — значит быть смелым», еще раз прочитал, подумал и свернул из нее «громобой» — цигарку толщиной с палец.
— Федя, — сказал он, едко морщась, выпуская через нос и рот струи дыма, — позови сюда Фаворова.
Потом пристально посмотрел на Федора и добавил небрежно:
— Не надо, сам придет… Николай Николаич! — заорал он вдруг на весь цех и принял боевой вид. — Эй, ребята, крикни там начальника!
Через несколько минут к ним быстро подошел Фаворов. Он немного порозовел, потому что его, начальника и инженера, вызвал к себе обыкновенный токарь и вот даже не встанет, сидит себе на досках и курит!
— Почему курите в цехе? — холодно спросил Фаворов.
— Беги в управление, — ответил ему Газукин, затягиваясь цигаркой. — Доставай скорей письменное разрешение. Во дворе у Царева лежит железная «дура», вроде станины. Литая. Ее надо по тревоге перекинуть сюда. К следующему воскресенью сдадим все три вала.
С Фаворова сразу же слегла вся официальность, и он стал парнем одних лет с Газукиным и Федей.
— Как же это, ребята? Расскажите!
— Заделаем в цемент. Бабку переставим. Она там хорошо встанет. И с люнетом будем точить!
— Кто придумал? Ты, Вася?
— Вот с ним вместе, с Гусаровым.
Федя сразу понял Газукина: двоих выгнали с автобазы, двое и придумали, выручили комбинат.
— А Царев? — спросил Фаворов. — Может, она ему нужна? Сам он не догадается?
— Скажешь ему, так догадается. А так — он же Петух! — Газукин просиял, его губы весело раскрылись, обнажив несколько складок. — Я эту штуку припрятал. Кузовом старым завалил!
Минут через двадцать Фаворов приехал из управления на самосвале, передал Газукину записку и потряс ему руку. Главный инженер приказал немедленно приступать к делу.
— Айда со мной! — Васька только лишь оглянулся, и сразу же десять человек бросили работу в разных концах цеха. — А ты оставайся, Федя, — сказал Васька и похлопал Федора по плечу. — Я понимаю. Тебе незачем туда казаться. Еще подумают, что мы считаться с ним приехали. Очень они нам… петухи… — Говоря это, Газукин резко застегивал телогрейку, словно собирался на бой. — Пускай теперь… Он теперь покашляет в своей конторке!
Газукин вышел из цеха, и за ним весь отряд его помощников. Не удержался и Фаворов — побежал через цех вслед за ними. Шеститонный самосвал взревел за стеной и укатил. Наступила тишина. И как только Федор очутился наедине с самим собой, сразу же глаза его сухо заблестели, и он замер, то вспыхивая, то угасая. Перед ним медленно вращались огромные цилиндры, бархатистые от пыли.
Опять заревел самосвал и остановился за стеной. Послышались натужные голоса, и рабочие стали втаскивать в цех на веревках продолговатое железное тело с круглыми окнами и торчащими ржавыми болтами. Запел мотор мостового крана, стальная ферма поплыла под потолком, упали, бряцая, цепи, и тяжелая литая деталь, которую вслед за Васькой уже все называли станиной, закачалась, перенеслась через цех к токарным станкам.
У входа лежала на боку еще одна такая станина. Васька нашел на дворе автобазы одну лишнюю «дуру» и увез, чтобы Петр Филиппович не додумался, не перехватил у него выдумку.
Пробежав несколько раз по цеху, покричав вдоволь, Газукин, наконец, уселся рядом с Федей. Вытянув ногу, он разложил на колене кисет. Задымив цигаркой, он сказал с торжеством:
— Никто не заметил — все на обеде или в цехе были. А Петуха встретили на обратном пути. Слышь? Идет, ничего не знает. Наш Фаворов велел затормозить и кричит ему из кабины: «Петр Филиппыч! Спасибо за работников!» У Петуха даже коленки подогнулись. Даже поздравствоваться не обернулся: голову убрал поглубже, сволочь, и шагает помаленьку. Знает кошка, чье сало съела! Скоро он поймет, как молодыми кадрами кидаться. Фаворов сказал: обоих вас на доску представлю.